— Да.
— Подождите, — произносит, когда я уже собираюсь отключить звонок. И я подношу трубку обратно к уху. — Чтобы у вас не произошло — это временно. Всё пройдёт. Возможно, не сейчас, но со временем пройдёт. Я вам обещаю. Вы должны принять то, что происходит и пропустить это сквозь себя, потому что иного пути нет. Принятие ситуации — ключ к тому, что вы переболеете. И помните: жизнь продолжается независимо от всего. Чёрная полоса пройдёт и наступит белая,… я в это верю, и вы поверьте, Александр.
— Спасибо, — выдыхаю и сбрасываю вызов, но перед этим до меня доносится ее вздох.
Глава 3
Александр
— Солнцев, чего застыл? — толкает меня локтем в бок мой здешний приятель Федя. — Целый день летаешь где-то. Влюбился что ли?
— Да так, — кидаю и, взяв ложку в руку, продолжаю поглощать безвкусную кашу, которую дали на обед в качестве второго. — Будешь? — спрашиваю мужчину, подбородком указав в сторону его миски со вторым.
— Нет.
— Я возьму, — скорее утверждаю, чем спрашиваю, и тянусь к тарелке, понимая, что делаю это лишь для того, чтобы иметь весомый повод держать рот закрытым и не говорить с Фёдором о том, где именно я летаю.
— Странный ты какой-то, — изрекает друг, прищурившись. — Случилось что? — шепчет, покосившись на сослуживцев.
Мотаю головой в отрицательном ответе и, погрузив ложку с кашей себе в рот, упрямо уставляюсь перед собой, давая понять, что говорить дальше не буду, да и не хочу я этого.
— Это из-за тех детей? — догадывается мужчина, и я одариваю его быстрым, но тяжёлым взглядом. — Саш, мы ведь и не такой ужас видели в своей жизни! И не такой увидим. Мы на войне. Надо привыкнуть.
— К такому не привыкнешь, Федь, — всё же решаю ответить. — Давай закроем тему? Не хочу об этом.
— Хорошо, — вздохнув, соглашается. — На линию звонил?
— Звонил.
— И что? Лучше? — хмурится. — Не всегда конечно это работает, но частенько помогает.
— Да так… — кидаю и отталкиваю кашу, поняв, что мой манёвр с пищей не прокатил и от вопросов не избавил. Феде плевать, что и как, он должен знать всё, что происходит. Любопытный засранец.
— Ты смотри, Саш, — неожиданно понизив голос, начинает. — Я-то, может, рапорт писать не буду, и жаловаться тоже, потому что знаю тебя и то, что твоё чувство вины и всё остальное делу не помешает, но другие в этом не уверены. Позвони ещё несколько раз для вида и поболтай. Сделай вид, что помогают тебе мозгоправы и дело с концом будет.
— Ага.
— Звони! Давай! Сейчас звони. Смотри, сколько людей вокруг, — советует, указав на таких же, как мы, сидящих в столовой и ковыряющих кашу.
— Думаешь? — уточняю у него, поняв, что в каком-то смысле он прав. Все наши вояки видели меня после того взрыва и следят за мной, боясь того, что я свихнусь от увиденного. Я бы свихнулся, но как говорит Федя, мы и не такое видали и не такое увидим. И всё же, этот рапорт в мои планы не входит.
— Думаешь, я так раньше не делал?! — фыркнув, задаёт он риторический вопрос и вкладывает в мою руку телефон, что лежал на столе. — Звони, говорю.
— Хорошо, — произношу и, убрав на поднос все свои полупустые посудины, отдаю их на мойку. Иду на открытый балкон, прилегающий к столовой. Там набираю номер линии психологической помощи, заметив, что внимание многих «коллег» направлено именно на меня.
Глава 4
Александр
— Здравствуйте! Линия оказания психологической помощи, — слышу знакомый голос, и улыбка возникает на моих губах. Эта девушка и её голос несколько дней не выходят у меня из головы. И даже ночью, во сне, я слышал её приятный голосок и мечтал о том, чтобы услышать его вновь. Он непонятным образом успокаивал меня и заставлял забыть обо всём. Мне хотелось улыбаться, смеяться, и тишины, когда в голове звучал именно её голос. — Меня зовут Арина. Расскажите, что у вас случилось?
— Добрый день, Арина, — отвечаю в трубку, пытаясь придать голосу серьёзности. — Меня зовут Александр.
— Добрый день, Александр, — тут же отзывается, выдавая следующую заученную фразу. — Что у вас случилось? Я обязательно вам помогу.
— Мы говорили с вами несколько дней назад, и я просил вас соединить меня с мужчиной, — напоминаю ей, надеясь, что она помнит меня среди тысячи других своих многочисленных «клиентов».
— Ах, вы тот самый Александр, — радостно выдыхает, а затем начинает шептать в трубку. — Спасибо, что оставили отзыв о моей помощи. Если бы не он, то меня бы уволили. Спасибо!
— Уволили? За что? — тут же хмурюсь и неосознанно подхожу ближе к краю балкона.
— За нулевой звонок, — объясняет, но я всё равно ничего не понимаю. — Я опоздала в тот день, и начальница сказала, что уволит, если какой-нибудь косяк будет. И он был с вами! Поэтому спасибо, что помогли, — продолжает заговорщически шептать.
— Пожалуйста, — отвечаю, хмыкнув.
— Правда, я вам очень благодарна, Александр! Если бы не ваш отзыв… — повисает недолгая пауза, а затем девушка вспоминает о своих обязанностях. — Ой, извините! Что у вас случилось? Я могу вам помочь сегодня?
— Вы… — начинаю, бросив злой взгляд в сторону любопытных вояк, слушающих каждое моё слово. — Можете, Арина, — произношу. — Я хочу услышать счастье и радость. Хочу забыть о проблемах и смерти. Хочу услышать тишину.
— К сожалению, это не входит в обязанности оператора экстренной психологической помощи, — с искренним сожалением произносит. — Я могу вам ещё чем-нибудь помочь?
— Арина, вы мне обещали сделать всё возможное, — напоминаю, решив настоять на своём. — Забираете слова обратно?
— Нет, — уверенно выдыхает. — Я расскажу вам о счастье! — тяжело вздохнув, начинает. — Для меня счастье — это маленькие дети. Видеть улыбку крохи, которая только учится говорить, ходить и только вступает в наш мир, как самостоятельная личность. Слышать смех и первые слова…
Около десяти минут я слушаю девушку и, закрыв глаза, представляю, что она рассказывает о моём сыне, который когда-нибудь у меня родится. Я будто проживаю каждое слово и событие, которое она перечисляет, и всё больше и больше мечтаю о собственном ребёнке, но у меня нет жены, и даже той, которая будет готова подарить мне дочь или сына,… можно сразу двоих.
А ещё мне стыдно признаться в этом, но после того взрыва я боюсь завести ребёнка. Что, если однажды война придёт и к нам в страну, и я не успею его спасти от такой же бомбы? И он умрёт, так и не увидев жизни? Я не хочу мучений для детей.
Да,… кажется, мне и правда нужна помощь специалистов, чтобы справиться с последствиями той ужасной, разрывающей сердце, картины.
