Война, длившаяся по меркам этого мира недолго — три года завершилась смертью короля Ричарда Седьмого Кровавого, прославившегося своим вспыльчивым и неудержимым нравом, по поводу и без, объявляя войну каждому государству.
Умер король в возрасте ста двадцати лет.
Долгожитель, однако.
Его сын — новый король Роланд Первый оказался отдушиной для своего королевства. Поступил он мудро, завершив никому ненужную войну политическим браком своей младшей сестры Селесты и брата короля воюющего с нами государства.
Война закончилась полгода назад, но её облик до сих пор бродит среди людей в виде голода; не вернувшихся с войны мужей, сыновей, братьев; она глядит на всех из потускневших глаз калек, которые теперь никому не нужны; смотрит глазами страдающих детей, оставшихся без родителей; страшная нищета и прочие ужасы, которые сопровождают суку-войну охватили всё королевство и моё графство в том числе.
Графство Ретель-Бор большое. Скалистые горы, болота, морской залив, поля и леса и несколько деревень входят в него. Но находится оно в самом настоящем захолустье или проще сказать, Богом забытом месте.
До графства военные действия так и не докатились. Слава Богу! Но пострадало оно не меньше.
Изабель…
Изабель была девушкой благородной, но из обедневшего рода. Взял её в жёны Астер — мужчина характером спокойный и немногословный. Он верный слуга своего королевства. Могучий суровый воин.
Любила ли его Изабель мне сложно сказать. Скорее всего, она не любила никого, кроме Бога Инмария. Воспитали её в духе своего времени — родители сделали из дочери набожную, кроткую, незаметную и крайне скучную девушку.
Она не интересовалась ничем, кроме молитв, которые возносила Инмарию с утра до ночи. Только прок в этом какой?
Хорошо, что хоть писать, читать и считать умела, да вышивать гладью, а то уж совсем грусть-печаль была бы.
Моя бунтарская и жизнелюбивая натура не понимает такого поведения. В силу своего характера, который закалился недугом, детдомовской жизнью, я стремилась познать весь окружающий мир. На протяжении всей своей недолгой тридцатилетней жизни я училась. Моё неуёмное любопытство не позволяло мне остановиться, лениться и опускать руки.
Любой мир прекрасен.
И этот, я уверена, тоже.
Арлия — так называется мой новый мир. Королевство — Эндарра.
Что ж, приятно познакомиться. Я — Изабель Ретель-Бор. Графиня.
* * *
Разговор Высших сил
— Брат, ты совершаешь ошибку. ОН не одобрит наше вмешательство в ЕГО творения.
— Отнюдь, ОН будет благодарен, что душа, наконец, на своём месте.
— Но здесь другая эпоха, другой виток истории! Разве можно в таком случае оставлять воспоминания? Сотри её память, брат.
— Поверь, в этом случае, даже необходимо, чтобы душа помнила. Гляди, мир нуждается в надежде и движении вперёд. Смотри, брат — души застыли, перерождаются и совершают один и те же ошибки, погружая свой мир всё ниже и ниже.
— Это опасный эксперимент, брат. Ты нарушаешь, установленные ИМ правила. Души должны развиваться самостоятельно. Её воспоминания о прошлой жизни — это нечестный ход. И не наша в том вина, что они не видят свет.
— Разве? Погляди сам, насколько чиста душа. Насколько сильно её сияние. Она не станет использовать свои знания во вред. Брат, я верю в эту душу. Она справится. Ты тоже верь. Пусть сомнения не отравляют твоё сердце. Мы — Хранители. ОН сам дал нам возможность вмешиваться в судьбы, дабы помочь ЕГО творениям вернуться на верный путь.
— Что ж, коли, ты настолько уверен в ней, то я поддержу тебя брат.
Слова произнесены, решение принято и в сей миг, падая с чёрно-синего неба, разбилась миллиардными искрами звезда — то был знак Высших сил, что грядут перемены. И улыбка играла на ликах Хранителей.
* * *
Звездочёт Его Величества короля Роланда Первого, Бьёрк Тамач
Смотрю в тёмное звёздное небо, обводя взором бессчётное количество звёзд.
Явственно ощущаю, что эта ночь особенна, сам воздух другой — напряжённый, разряжённый, будто решается чья-то судьба, али судьба всего мира.
Ох, неладно это, неладно. Привычно уже то, что стабильно стоит несколько веков. Изменениям никто не радуется, ибо изменения всегда причиняют боль.
Странный груз сдавил мои старые кости, шевельнулись и заворчали кишки, вызывая в объёмном животе неприятные ощущения.
Смотрю в небо долго и непрерывно, ожидая знака, что ли.
Подумал было, что пора уже начинать пить настойки от нервов, что рекомендует королевский целитель, уж больно стар, я стал, переживаю много. Как вдруг, одна из звёзд на небосклоне вспыхнула ярче самого светила — мои кости тут же заныли, кишки сильнее закрутились, подтерждая моё оправданное волнение. Звезда ярко озарила тёмное небо, рассыпавшись мириадами искр — доли секунды и искры устремились с небывалой скоростью вниз, хвостом оставляя на тёмном небе звёздную пыль.
Быстро как мог, привычным движением руки зарисовал происходящее на пергаменте из недублёной сыромятной кожи оленя крошащимся углём.
Свет воистину знакового явления померк, и я тут же выдохнул, обнаружив, что задержал дыхание.
Трясущейся рукой вытер с лица выступивший пот. Инмарий подал знак, но почему он не дождался моей смерти? Я слишком стар для загадок и перемен.
Я долго изучал звёзды, и само небо, чтобы понимать — сегодняшняя ночь станет последней, когда всё было по-старому.
Всё тело превратилось в тугую пружину, ведь мне придётся доложить о знамении королю. Его милость потребует объяснений. Но что я ему скажу, коли сам не ведаю, что несёт в себе то знамение — добрый ли знак, али худой?
Пророчеств с таким явлением не припомню. Ни один друид не говорил о таком.
Придётся сказать королю, что разбившаяся звезда — к добру. Ни к чему нагонять страх и волнения в итак непростое время. После войны восстановление идёт тяжело и если на плечи короля ляжет ещё и бремя неизвестности, то сам Инмарий не знает, что тогда будет.
Грузной походкой, кряхтя на крутых ступенях, спускаюсь с башни в свои покои, что служат мне домом: тут и опочивальня, и кабинет.
Опустился за огромный из массива тёмного дерева стол, позволяя своим кишкам расслабиться и освободиться, громко издав звук облегчения. Штаны на мгновение вспузырились.
Оглядел свой стол, что завален пергаментами, свитками, книгами и углём для письма. Сдвигаю всё в сторону и кладу перед собой рисунок произошедшего явления.
Вспоминаю яркую вспышку на небосводе. Знамение продлилось всего лишь мгновение, но надолго запечатлилось в моём сознании.
Провожу пальцами по губам и тереблю их в задумчивости.
