— Это же не твой музей, где когда хочешь пришел, а когда хочешь ушел! — возмутился родной голос в трубке. — К тому же у тебя палец порезан, а не ноги, доберись на автобусе, Надюш. Ну все, мне некогда, начальник идет, дома увидимся! И про ужин не забудь.
Я сжимала здоровой рукой телефон и пыталась найти оправдание мужу. Нет, он ведь и правда работает. А сейчас у них в котельной подготовка к отопительному сезону, аврал. К тому же Сашка еще неделю назад сказал, что ему светит повышение, а тут я со своими глупостями. И правда, всего лишь палец порезала… Вот только кровь прямо на пол капает, а санитарка уже с неудовольствием на меня смотрит.
В травме я провела около трех часов. Сначала кровь все не хотела останавливаться, потом пришлось высидеть еще одну очередь на перевязку. Радовало лишь, что не пришлось накладывать швы, но палец пульсировал тупой болью.
Домой я добралась только к шести часам и сразу же пошла на кухню. Готовить с одной здоровой рукой оказалось проблематично, но мне удалось пожарить котлеты. Хорошо хоть фарш с утра приготовила.
— О, пахнет чем-то вкусненьким!
Я вздрогнула от неожиданности, услышав голос мужа. Обернувшись, увидела, что он выглядит уставшим, но довольным.
— Даже не услышала, как ты вошел, — улыбнулась я, глядя в его светлые глаза.
— Что на ужин? — спросил он.
— Котлетки.
— Так давай накладывай, жрать хочу, как волк, Надюш, — весело сказал он.
Я все ждала, что он спросит про палец, но муж молчал. Ну ладно, устал ведь человек, с работы пришел. Поставив тарелки, выложила котлеты и села напротив. Муж поднял на меня глаза, в которых явно застыл вопрос.
— А гарнир где, Надюш? — недоуменно-обиженно протянул он.
— Не успела, Саш, прости… В травме долго была, там такие очереди… — я вытянула руку, показывая повязку и думая, что вот сейчас муж пожалеет и прижмет к себе.
Но он дернул уголком рта, не спеша жалеть меня.
— Мужу пожрать приготовить не можешь, а еще ребенка хочешь! — фыркнул он. — Ему бы ты тоже про палец сказала?
Это стало последней каплей сегодняшнего дня. Я почувствовала подступающие к глазам слезы и, проглотив комок в горле, резко поднялась и ушла в комнату. Села на диван, спрятав лицо в ладони и уберегая от влаги больной палец.
Ну за что он так со мной? За что?!
Мы были вместе с юности, с восемнадцати лет. Я воспитывалась в детском доме, вышла оттуда молодой девчонкой, поступила на факультет культурологии и в первый же вечер пошла с однокурсницами в клуб. Там и увидела Сашку. Блондин среднего роста, с голубыми глазами и широкой улыбкой — он сразу покорил меня. Шумный, веселый, в своей компании он был главным заводилой. Он подошел и сказал, что у меня большие наивные глаза…
Свадьбу играть не стали — расписались, и муж переехал ко мне, в полученную от государства однушку. Саше должны была достаться квартира от отца, но оказалось, что тот оформил дарственную на свою сожительницу. Но я была только рада принять любимого к себе. Мы были вместе уже семь лет, и последние четыре года я безуспешно пыталась забеременеть. Анализы говорили, что никаких противопоказаний у меня нет, у Саши тоже, однако ничего не получалось.
— Надюш, ну чего ты как маленькая, ну ладно тебе, — забубнил муж, обнимая меня за плечи.
— Ты же знаешь, как я хочу ребенка, — глухо пробормотала я.
— Знаю. Будет тебе ребенок.
— Как будет?
Я подняла лицо и посмотрела на Сашку. Он чуть ли не смеялся. Давно я его таким веселым не видела. Обычно придет с работы, поест и на диван, телик смотреть.
— Мой брат в Россию вернулся. Помнишь, я тебе про него рассказывал?
— Припоминаю.
Саша как-то рассказывал, что его отец после смерти жены — Сашкиной матери — женился на женщине с ребенком. Мальчишки было погодками, росли вместе с десяти до пятнадцати лет — ровно столько продлился брак отца и той женщины. А потом их пути разошлись, Сашка иногда — когда заканчивались деньги — жаловался, что его сводный брат настоящая сволочь, не вспоминает о нем, хотя сам ворочает огромными капиталами.
— Позвонил мне, спросил, не нужна ли помощь. Он же в США дела вел, денег там наворовал, наконец-то вспомнил, что неплохо бы и с братом поделиться, а? Правильно я говорю?
— Почему сразу наворовал? Работал ведь человек… — неуверенно промямлила я.
Сашка зло хмыкнул.
— Ага, сейчас! Это я вот работаю, как проклятый, а много заработал? То-то же!
Я промолчала.
— Так вот, он сейчас в Москве обосновался, к себе зовет, обещал обследование тебе оплатить. Давай съездим, заодно большой город посмотрим, ты же давно хотела. Потом будешь картинки свои мазюкать.
— Саш, может, мы сами как-нибудь? — забормотала я, проглатывая нелестные слова мужа о своем хобби — рисовании. — Неудобно как-то, ведь чужие люди…
— Он мой брат!
— Так ведь сводный… — робко заметила я.
— Да какая нахер разница! — рявкнул муж, вскакивая и проводя рукой по волосам. — Ты сама-то определись! То орешь, что ребенка хочешь, а когда я нахожу выход, пищишь, что уже не надо!
Муж отвернулся лицом к окну. В комнате повисло молчание, слышно было только, как часы тикают — громко, надрывно. Я встала и, подойдя сзади, обняла мужа, прижавшись щекой к спине. И чего я? Ведь он же правда обо мне думал, хотел сюрприз сделать.
— Ну прости, Саш, прости меня… Я просто… устала.
— От чего? В музее своем не мешки ворочаешь! В общем, съездим в Москву, брат сказал, все оплатит. Сходишь там в лучшую клинику, обследуют тебя. А то наши врачи колхозные и диагноз нормально поставить не могут. Узнаем, наконец, что с тобой не так.
— А ты не пойдешь? — вырвалось у меня. — Ведь…
Муж развернулся так быстро, что я отшатнулась.
— А мне зачем? — прищурился он.
— Так ведь… Тебе тоже могли неправильно поставить… диагноз… — пролепетала я.
— Со мной все в порядке, Надюша, — отрезал муж, нахмурившись. — Но если не хочешь, можем никуда не ездить. Сиди дальше в своем музее и выслушивай подколы от ведьмы заведующей.
