— Я не могу это сделать, мистер Коул. — В жалобном голосе прозвучали нотки страха. — Мой жених служит в полиции.
— О! — в свою очередь проговорил я и сел.
Дженнифер Шеридан открыла сумку и достала цветную фотографию 3х5, на которой была изображена она сама и симпатичный паренек в голубой летней форме Полицейского управления Лос-Анджелеса. Он стоял, прислонившись к патрульной машине. Оба улыбались.
— Его зовут Марк Турман. Он больше не патрульный. В прошлом году его перевели в семьдесят седьмой участок Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Он работает в штатском.
— И чем занимается его подразделение?
— Его называют КБР — команда быстрого реагирования. Занимается профессиональными преступниками и пытается остановить их прежде, чем те успеют причинить вред другим людям. Это элитное подразделение, и Марк самый молодой в нем. Он очень гордился своим новым назначением. — Мне показалась, что она тоже гордится женихом. — Первые несколько месяцев все было хорошо, а потом он изменился. Это случилось практически за один день.
— В каком смысле изменился?
Мне почему-то вспомнился Кевин Маккарти и «Вторжение похитителей тел».
— Стал беспокойным. Мне кажется, будто он чего-то боится и что-то от меня скрывает. У нас никогда не было секретов друг от друга, а теперь появились какие-то вещи, которые он отказывается со мной обсуждать.
Я внимательнее взглянул на фотографию. У Турмана были длинные руки, жилистая шея и улыбка деревенского паренька. Я решил, что он на четырнадцать дюймов выше Дженнифер Шеридан.
— Я неплохо знаю копов, мисс Шеридан. С некоторыми даже дружу. Это тяжелая работа, иногда в самые неожиданные и неурочные часы, а еще на ней видишь много плохого. Далеко не всем хочется болтать о ней, вернувшись домой.
Она покачала головой, показывая, что я ее не понял.
— Дело не в том, что Марк не хочет рассказывать о своей работе. Он прослужил патрульным три года, и я к этому привыкла. Просто он стал как-то странно себя вести. Раньше мы много говорили о том, как поженимся и заведем детей. Сейчас — нет. Спрашиваю, что случилось, а он отвечает, что ничего. Спрашиваю, как прошел день, а он говорит, что нормально. Он никогда не был таким раньше. А еще он стал раздражительным и резким.
— Раздражительным.
— Именно.
— Ваш жених стал раздражительным, и по этой причине вы решили, что он вовлечен в преступную деятельность?
— Ну, не только поэтому, — огрызнулась она.
— Вы видели, как он совершил какое-то преступление, слышали, как он об этом рассказывал, или видели его результаты?
— Нет.
— Вы заметили, что у него появились шальные деньги?
— Нет.
Я постучал пальцами по столу:
— Получается, вы решили, будто ваш жених проворачивает какие-то левые дела только потому, что стал раздражительным.
Дженнифер Шеридан нетерпеливо вздохнула:
— Вы не понимаете. Мы с Марком знакомы с седьмого класса, а в девятом полюбили друг друга. Мы уже давно вместе. Я его люблю, а он любит меня, и я знаю его лучше, чем кто-либо другой в этом мире.
— Хорошо, — согласился я. — А улики у вас есть?
Она нахмурилась.
— Улики, — повторил я. — Например, вы нечаянно подслушали обрывок разговора. Или ненароком заглянули в его банковский счет. Какая-нибудь мелочь, которая поможет мне определить природу преступления.
Я не употреблял это словосочетание вот уже три или четыре недели.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутилась она.
У меня начала болеть голова. Похоже, уровень сахара в крови резко понизился.
— Нет, я пытаюсь заставить вас решить, чего вы хотите и почему. Вы утверждаете, что Марк Турман замешан в преступной деятельности, но у вас нет ничего определенного. Это означает, что вы просите меня установить слежку за копом. По природе своей все копы — параноики, а кроме того, они активно передвигаются по городу. Это будет вам дорого стоить.
У нее на лице появилось смущенное выражение.
— Сколько?
— Две тысячи долларов. Вперед.
Я видел, как она с трудом сглотнула.
— Вы принимаете «Визу»?
— Боюсь, что нет.
Она снова сглотнула.
— Это большие деньги.
— Да, большие, — согласился я.
Дженнифер Шеридан убрала фотографию Марка Турмана в сумку, достала красный кожаный кошелек и с отсутствующим выражением лица стала рыться в нем. Потом достала две двадцатки и положила передо мной на стол.
— Я могу заплатить вам сорок долларов сейчас, и сорок каждый месяц в течение сорока девяти месяцев.
— Боже праведный, мисс Шеридан! — воскликнул я.
Она сжала зубы и достала еще десять долларов.
— Хорошо, пятьдесят долларов.
Я поднял руки и подошел к стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. Когда я снял этот офис, двери были раздвижными, из алюминия, но пару лет назад я заменил их на застекленные французские с медными ручками. Я открыл двери так, чтобы их не захлопнул ветерок, и тут заметил двух типов в коричневом седане без опознавательных знаков, стоящем на противоположной стороне улицы. За рулем сидел высокий парень со всклокоченными густыми волосами. Лицо его товарища, устроившегося на пассажирском сиденье, показалось мне довольно потрепанным. У того, что повыше, были длинные руки и жилистая шея, и он выглядел как Марк Турман. Сукин сын. Я отвернулся от двери и взглянул на Дженнифер Шеридан. Нет. Она ничего про них не знала.
— Марк сегодня работает?
Ее явно удивил мой вопрос.
— Да. Работает с понедельника по пятницу, с одиннадцати до шести.
— Он отрастил волосы с тех пор, как начал работать на КБР?
Дженнифер Шеридан улыбнулась, пытаясь понять, к чему это я клоню.
— Ну да. Ему пришлось, чтобы работать под прикрытием.
Значит, это действительно Турман.
Я вернулся к своему столу и посмотрел на нее. Я видел, как сильно она его любит. И доверяет, и даже подумать не может о том, что он будет за ней следить.
— Вы с Марком живете вместе?
Дженнифер Шеридан едва заметно покачала головой и покраснела.
— Мы об этом говорили, но решили подождать.
— Хм. Итак, вы думаете, что он от вас что-то скрывает, и хотите, чтобы я в этом разобрался?
— Да.
— А вдруг выяснится, что Марк Турман вовсе не тот, за кого вы его принимаете? Что, если я займусь этим делом и в результате ваше отношение к нему изменится? А заодно и его отношение к вам?
