— Добро пожаловать в Лос-Анджелес.
Женщина поспешно закрыла окно.
Я продолжал ехать по Санта-Монике до Гауэр-стрит, затем свернул направо, по Гауэр миновал голливудское кладбище и направился к «Парамаунт».
Студия «Парамаунт» расположилась в великолепном здании на углу Мелроуз и Гауэр за неприступной стеной. Судя по всему, именно эта стена, высокая, надежная и мощная, помогла «Парамаунт» удержаться на плаву после того, как большинство первых голливудских студий пошло ко дну. В таком нищем, грязном и не самом спокойном районе стена эта даже избежала набегов любителей граффити. Возможно, потому, что всякого, кто осмелится подойти к ней слишком близко, начнут поливать кипящим маслом засевшие на парапетах стражники в кольчугах.
Я свернул за угол на Мелроуз и подъехал к охраннику, стоящему у ворот.
— Элвис Коул. У меня назначена встреча с Донни Брустером.
— Певец? — поинтересовался охранник, заглянув в журнал.
— Элвис Пресли умер в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, — объяснил ему я.
Охранник нашел желтый листок и прилепил к моему ветровому стеклу скотчем.
— Не Король. Другой парень. В очках.
— Элвис Кастелло. Нет. И не он.
Охранник печально покачал головой:
— Господи, я еще помню времена, когда был только один Элвис.
Видимо, он попал сюда из простых патрульных.
Донни Брустер обосновался в двухэтажном домике с красной черепичной крышей и экзотическими растениями размером с динозавра. Девушка, сидевшая в приемной, провела меня к секретарше, а та, в свою очередь, — в зал для совещаний, где я обнаружил Патрицию Кайл и лысоватого мужчину лет сорока, в спортивной куртке за восемьсот долларов, которая сидела на нем, как отсыревшая палатка. Остатки волос были стянуты сзади в короткий хвост. Очень стильно.
Пэт Кайл встала, улыбнулась и поцеловала меня в щеку. Со времени нашей последней встречи она успела загореть, и загар ей очень шел.
— Элвис Коул, это Донни Брустер. Донни, Элвис Коул.
Донни Брустер протянул мне влажную руку — видимо, нервничал.
— Господи, где вы были? Думал, вы уже не приедете.
— Я тоже рад с вами познакомиться.
Донни наградил меня взглядом, в котором читалось: все-хотят-меня-обидеть, и посмотрел на Пэт Кайл.
— Она предупредила меня, что вы считаете себя очень остроумным. Только вам придется понять, что все это вовсе не смешно. — Он поднял три пальца. — Есть Спилберг, потом Лукас, только он больше не снимает, и Питер Алан Нельсен. Шесть картин Питера, которые обошли весь мир, принесли нам больше миллиарда долларов прибыли. Питер занимает третье место в списке самых успешных режиссеров в истории кино и знает это.
— Это нелегко от него утаить.
Донни потер рукой голову и подергал себя за хвостик. Он делал это с таким остервенением, что я понял, почему у него осталось так мало волос.
— Питер — очень талантливый, блестящий режиссер. А с талантливыми и блестящими людьми иногда бывает трудно, и обращаться с ними следует осторожно, — сказал Донни, причем скорее для себя, чем для меня, а затем, взглянув на Пэт, добавил: — Ты ему объяснила, в чем проблема?
— Да, — ответила Пэт, повторив то, что рассказала мне.
Донни кивнул и снова на меня посмотрел:
— Ну так вот, нам нужен человек, который найдет его бывшую и сына. Чем скорее, тем лучше.
— Хорошо.
Донни уселся на один из вращающихся стульев, откинулся на спинку и наградил меня оценивающим взглядом, демонстрируя деловые качества: бизнесмен нанимает на работу частного детектива.
— Вы берете почасовую оплату или за число отработанных дней?
— У меня жесткая такса. Вперед.
— Сколько?
— Четыре тысячи плюс накладные расходы. Счет за расходы я представлю, когда работа будет сделана.
— Это немыслимо. Мы не можем заплатить четыре тысячи вперед.
— А как насчет шести тысяч?
Он постучал пальцами по столу и наградил меня хмурым взглядом чрезвычайно делового человека.
— Вы вернете деньги, если не найдете то, что ищете?
— Нет.
Донни Брустер снова принялся барабанить по столу. Уговаривал себя.
— Я поручил нашим юристам навести справки. Они разговаривали с одним человеком из офиса окружного прокурора и полицейским по имени Ито. Все сказали, что вы отлично справляетесь с подобными вещами. Сколько дел такого рода вы вели?
— Может, триста.
— Хмм. И сколько из этих трехсот дел закончились успешно?
— Думаю, двести девяносто восемь.
Донни поднял брови — мой ответ его явно впечатлил. Возможно, ему стало не так жалко четырех тысяч.
— Хорошо. Мы вас нанимаем. Сколько вам нужно времени, чтобы их найти?
— Не знаю.
— Ну хотя бы примерно.
Я только развел руками.
— Если она живет в Энсино и любит рассказывать своим друзьям, что была замужем за Питером Аланом Нельсеном, возможно, я найду ее завтра. Если она пять раз меняла фамилию и работает в миссии на Амазонке, на это уйдет больше времени.
— Боже праведный!
Я едва заметно пожал плечами и улыбнулся.
«Мистер Уверенность в Себе».
— Настолько плохо бывает не так уж часто. Люди, как правило, не меняют фамилию по пять раз и не уезжают на Амазонку. Они пользуются кредитными карточками, а в кредитной истории указывается их предыдущий адрес. Кроме того, у людей есть машины и права, а также номера страховок, и все это идеально помогает, когда нужно кого-то найти.
Моя уверенность его не слишком вдохновила. Он снова подергал себя за волосы, встал и начал расхаживать взад-вперед.
— Через три недели Питер должен приступить к съемкам нового фильма, и именно сейчас ему взбрело в голову искать свою семью. Господи, он не видел эту женщину десять лет. Мог бы подождать до окончания съемок.
— Это было бы бесчувственно с его стороны.
Донни скрестил руки на груди, продолжая расхаживать по комнате.
— Да, понимаю, как все это звучит, но и вы должны меня понять. Мы собираемся вложить в фильм Питера сорок миллионов долларов. Я уже истратил восемнадцать. Заказал декорации и звукозаписывающую аппаратуру. Пригласил звезд, которым нужно платить, даже если нет съемок, и набрал съемочную группу. Если Питер будет отвлекаться на посторонние дела, мы превысим бюджет на десятки миллионов долларов и получим очередной «Небесный замок». И тогда все: я пропал.
На его месте я бы, наверное, тоже нервничал.
— Ладно. В таком случае, может быть, лучше подождать до окончания съемок, а потом начать искать его семью. Бывшая жена ведь никуда не денется. И я тоже. Позвоните мне, когда дело будет сделано.
