– Мои сапоги не боятся гемпширской грязи, они видели места и похуже. Ведите меня, миледи, – сказал он.
«Миледи»! Он, по-видимому, ничего не знает о ней. Никто в округе так Пенелопу не называл. И подобное обращение звучало, на ее взгляд, довольно нелепо.
Пенелопа впервые видела этого человека, иначе она непременно запомнила бы его. Он был огромного роста, с очень широкими плечами.
– В наших краях редко встретишь незнакомых господ, сэр, – промолвила она и, ступив на поле, подобрала повыше подол юбки, хотя в этом уже не было необходимости – он уже промок насквозь.
– Простите, что не представился, – поспешно сказал мужчина. – Меня зовут Грэм Тревельян, я гощу в поместье Стенхопов. Вы не знаете, далеко ли до него?
– Я – Пенелопа Карлайл. Поместье Стенхопов довольно близко, если добираться верхом или в экипаже. Я не советовала бы вам идти туда пешком.
К этому времени Пенелопа уже убедилась в том, что этот Тревельян сильно хромает, и не могла представить себе, как он сумеет дошагать даже до деревни, расположенной в получасе ходьбы отсюда.
– Полагаю, в деревне есть кузнец, который мог бы подковать мою лошадь?
– Да, конечно, но она находится в противоположной стороне от поместья, в котором вы гостите.
Внезапно – то ли оттого, что ей было скучно и хотелось пообщаться с кем-нибудь, а возможно, просто из любопытства, которое вызывал в ней странный господин с надвинутым на лицо капюшоном, – Пенелопа решила оказать ему гостеприимство.
– Если хотите, вы можете зайти к нам в дом и выпить чаю, а я тем временем попрошу кого-нибудь из ребят отвести вашу лошадь к кузнецу. Поверьте мне, на них вполне можно положиться.
– Вы говорите о своих братьях, мисс Карлайл? – с интересом спросил Тревельян, поглядывая на Пенелопу.
– Нет, мистер Тревельян. Это мальчишки, которые время от времени помогают мне по хозяйству. Я им ничего не плачу за это, а только кормлю, но у них такой отменный аппетит, что эта помощь мне весьма дорого обходится. – Пенелопа засмеялась.
Дом священника стоял на другом конце поля. Пенелопа с нежностью и гордостью смотрела на его кирпичные стены. Она родилась и выросла здесь и, хотя не раз жаловалась на судьбу, по воле которой жила в бедности, любила отчий дом.
Тревельян не сразу принял ее приглашение.
– Звучит заманчиво, мисс Карлайл, – сказал он. – Но пожалуй, будет лучше, если я продолжу свой путь.
Не понимая причины его отказа, Пенелопа стала уговаривать сэра Тревельяна:
– Августа с удовольствием попотчует вас. Она прекрасная экономка и повариха.
Искренность Пенелопы заставила мистера Тревельяна принять ее предложение. Он вошел в ворота, слегка нагнув голову, чтобы не удариться о верхнюю перекладину, и окинул внимательным взглядом маленький домик, аккуратно починенный частокол и пустую конюшню в конце дорожки. Все свидетельствовало о царившей здесь благородной бедности.
– Ваш отец дома? Может быть, мне следует спросить у него разрешения? – спросил Тревельян.
Пенелопа смущенно улыбнулась:
– Для этого вам, пожалуй, придется отправиться на кладбище. Мой отец недавно умер.
В этот момент им навстречу со стороны огорода выбежали два мальчика, лет одиннадцати-двенадцати.
– Пенни! Пенни! Можно, мы покатаемся на нем?! – наперебой кричали они, с восторгом разглядывая великолепного скакуна и словно не замечая стоящего рядом высокого мужчину.
– Джордж, Томас, ведите себя прилично, пожалуйста. Это мистер Тревельян. Поклонитесь ему как полагается.
Обе пострела сразу же послушно выполнили ее распоряжение и отвесили учтивые поклоны.
– Как поживаете, сэр? – в один голос спросили они.
Пенелопа сразу же заметила, что губы обоих мальчишек вымазаны шоколадом.
Тревельян бросил осторожный взгляд на молодую леди, которая с такой легкостью управлялась с шалунами.
– Дети всегда слушаются вас с первого слова, мисс Карлайл? – спросил он.
Пенелопу удивил этот вопрос.
– Джордж и Томас – чудесные ребята. Просто им иногда надо напоминать о правилах хорошего тона. Вы позволите им отвести вашу лошадь к кузнецу? Я за них ручаюсь.
Усмехнувшись, сэр Грэм повернулся к мальчикам, которые, затаив дыхание от волнения, ожидали его ответа.
– Вы должны пообещать, что не сядете верхом на Тора, – потребовал он. – Это слишком норовистая лошадь, и вы можете серьезно пострадать, если решите покататься.
– Хорошо, сэр.
– Мы будем осторожны, сэр.
Мальчики с благоговейным трепетом смотрели на закутанного в плащ загадочного незнакомца.
– Я верю вам. Не бойтесь Тора: если вы не попытаетесь оседлать его, он не причинит вам никакого вреда.
Вынув из седельной сумки массивную трость, Тревельян передал повод мальчикам.
Опершись на трость, он проводил взглядом удалявшихся вместе с Тором Джорджа и Томаса, а затем, сильно хромая, направился за Пенелопой по дорожке к дому.
Переступив порог, Пенелопа повесила свой плащ на вешалку, стоявшую у входа, и обернулась к гостю, чтобы предложить ему снять верхнюю одежду. Однако он, похоже, и не собирался раздеваться. Возможно, сделать это ему мешали травмы.
Пенелопа решила помочь ему:
– У нас нет слуг. В этом домике живем только мы с Августой. Если позволите, я могла бы...
Почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомца, Пенелопа внезапно замолчала.
– Думаю, мне стоит остаться в плаще. Я не хочу напугать вас. Отведите меня в кухню, я посижу там, пока не вернутся мальчишки.
Постепенно Пенелопа начала понимать, почему незнакомец вел себя так странно – он стыдился своих увечий. Она не знала, как развеять его опасения. И тут Пенелопа вспомнила одного искалеченного на войне парня, за которым она ухаживала.
– Я дочь священника, мистер Тревельян, – сказала она. – Моя мать умерла, 'когда мне было всего двенадцать лет, и с тех пор я начала выполнять ее обязанности в приходе, включая и уход за больными. Священнику и его семье известны все стороны человеческой жизни – добрые и дурные, привлекательные и безобразные. Вы не кажетесь мне злым человеком, мистер Тревельян, а меня может испугать только это.
– Прекрасная речь, мисс Карлайл, но осмелюсь заметить, что вы никогда не видели такого обезображенного лица, как мое. Существует очень немного женщин, которые согласились бы находиться со мной в одной комнате. Ваша доброта на время сбила меня с толку, но я не хочу злоупотреблять вашим великодушием. Покажите мне, где кухня.
– Ей-богу, вы очень упрямы! Почему вы так стремитесь на кухню? Снимайте плащ, сэр, меня не испугаешь видом уродств и увечий.
