Вот почему Питер и теперь не желал думать о прошлом. Не желал вспоминать о богатстве, оставленном в родительском доме, богатстве, по праву принадлежавшем старшему брату. Не желал думать о тех, чьи судьбы разбились из-за алчности его отца. Не желал думать о семье, которую бросил, своих братьях, которым выпало на долю по кусочкам собирать свои разрушенные жизни. Маллони был им не нужен.
Прожив двадцать пять лет во лжи, он должен был уйти, надеясь только так спасти свою душу.
Правда, порой Маллони казалось, что у него никогда и не было души. Найдутся люди, которые это подтвердят. Вместо того чтобы искать свою душу, он искал и нашел то, к чему стремился. Теперь он снова будет богат, но заработает это богатство своей головой и своим трудом. Цель, заветная цель, уже сверкала и переливалась на горизонте золотым блеском.
Конь неохотно перебирал копытами по дну ручья, засыпанному камнями. Маллони с нетерпением подумал о том, что через два дня доберется до маленького домика, который построил в то время, когда полагал, что дом — это именно то, что ему нужно. Он проводил там не слишком много времени, но Маллони нравилось, скитаясь по горам, где только небо служило ему крышей, думать об этой хибарке как о собственном доме. В прошлый раз он оставил там пылкую и послушную сеньориту. Она обещала ждать. А вот ждет ли? С тех пор, как он наслаждался ее прелестями, прошло шесть месяцев, и сейчас молодого здорового мужчину мучило желание.
Солнце закатилось, но и на следующий день мысли Маллони были заняты только этой женщиной. Такого тела он еще не знал: пышные груди, широкие бедра, осиная талия — как искусно она умела себя преподать! А какой у нее низкий и сладкий голос! В минуты близости она говорила этим голосом именно то, что ему хотелось слышать. Вот только он не в восторге от мексиканской кухни, но и к ней можно привыкнуть при определенных условиях — например, лежа в сладких объятиях своей сеньориты…
Раньше Маллони и не думал о том, чтобы осесть на одном месте, обзавестись семьей, потому что был далек от своей цели. Но сейчас, когда она, эта цель, замаячила совсем близко… Двадцать пять лет он провел в окружении семьи и был счастлив вырваться из ее оков. Но пять лет скитаний взяли свое.
Маллони понял, что ему не хватает уюта домашнего очага, прочной крыши над головой. В последние годы подсознательно мечталось о любящей жене и запахе свежеиспеченного хлеба, о теплой радушной встрече. И сейчас он с томительным упоением думал о том, что эта мечта вот-вот осуществится.
Прежняя изнеженная жизнь не принесла ему счастья, но и та жизнь, которую он вел сейчас, была не намного счастливее. Правда, теперь он был свободным человеком, но, оказывается, свобода сама по себе значила слишком мало. Быть может, когда-нибудь, когда Маллони станет владельцем горы и найдет золото, он попросит руки у своей сеньориты. Тогда они построят дом в долине. Да если захотят, они смогут построить целый город, черт возьми!
Как только гора перейдет в их владение, они с Таунсендом наймут рабочих копать золото. И тогда все, что Маллони придется делать, — это управлять делами в своем офисе и прикидывать, куда выгоднее вкладывать прибыль. А еще каждый вечер приходить домой, вкусно ужинать, спать в чистой постели. И, конечно, жена будет встречать с распростертыми объятиями. Что ж, такая жизнь, пожалуй, его устроит.
Да, Маллони признавал, что нуждался в женщине. Его мать была слабой и беспомощной, и большую часть своей взрослой жизни он провел, защищая и оберегая ее от грубого отца, но сейчас Питер скучал по ласковым словам матери, по их тихим беседам, по тем милым пустякам, которыми она скрашивала жизнь сына. С такой интересной внешностью, какой Господь наградил его, Маллони легко находил утешение в объятиях доступных женщин, но он хотел иметь свою женщину, чья постель была бы согрета только для него. Это от отца — стремление к обладанию. Сын вырос собственником. А может быть, это суть каждого мужчины?
Однако в столь диких краях женщины были редки. Маллони выбирал недолго, но его маленькая сеньорита была лучше всех. Да, скоро он приедет в свой домик и сделает ей предложение. А когда он привезет деньги на покупку горы, они поженятся.
Солнце уже садилось, когда Питер Маллони завидел вдали дымок, вьющийся из трубы его маленького домика. Эта земля принадлежала ему, но в здешних краях лето слишком засушливо для земледелия. Трава рябила сочной зеленью лишь после ранних весенних дождей. Перед отъездом он продал своих лошадей — Каталина не смогла бы сама за ними ухаживать, — и теперь никто не встречал его приветственным ржанием. Но мыслями Питер был уже там, в доме, рядом с женщиной, которая развела этот огонь, и почти ощущал вкус ее губ на своих губах. «Как приятно возвращаться домой в объятия женщины, которая тебя ждет!» — подумал он.
Спрыгнув с седла, Питер попытался представить склонившуюся над очагом Кэт: ее густые темные волосы, косой уложенные вокруг головы, покачивание бедер под длинной пышной юбкой. Но картина, которую рисовало разгоряченное воображение, была несколько размытой. Не важно! Сейчас он войдет в дом и обнимет ее — такую теплую, мягкую, спелую… И хотя Маллони не ел целый день, сейчас его одолевал совсем иной голод.
Он вошел в дом. Огонь в печи догорал, а лампа была погашена. Что-то кипело в котелке над тлеющими углями, и Питер вспомнил, что хотел купить ей плиту. Вот приедет в город и сразу купит! Правда, после того, как был выплачен задаток за гору и кое-что оставлено Таунсенду, денег оставалось в обрез, но ничего — Маллони как-нибудь выкрутится. У Каталины должно быть все самое лучшее. Как только купит гору, оденет ее в шелка!
Кэт, наверное, в спальне: увидела, что он приехал, и теперь застилает постель чистыми простынями? Эта мысль совсем распалила Питера. Вот уже шесть месяцев он не видел чистых простыней.
Надо бы сначала помыться, но он уже не мог больше терпеть. Сейчас Кэт придется принять его таким, и Питер рывком распахнул дверь. Последние лучи заходящего солнца озаряли спальню мягким светом. На мгновение Питер застыл на пороге, не видя ничего, кроме этой розовой пелены, со сладким волнением ожидая, когда желанная женщина бросится в его объятия.
Словно ледяной горный поток окатил Маллони. Каталина, абсолютно голая, лежала на тех самых простынях, о которых он только что мечтал. А на ней — тоже голый — лежал фермер, их сосед.
Мужчина взглянул через плечо на Питера и побледнел от страха. Увидев, что Маллони потянулся к кобуре, он в ужасе закрыл глаза.
Но Питер лишь криво усмехнулся, убрал руку с револьвера и почтительно снял шляпу:
— Роджер, Каталина, рад вас видеть! Я зашел на минутку, сообщить, что еду в Техас и вернусь не скоро. Если услышите, что кто-то желает купить участок, черкните пару строк на мой городской бокс.
И вышел из спальни.
Глава 2
Техас, июнь 1885 года
Дженис Харрисон внимательно допечатала последние слова и нахмурилась, заметив, что валик слегка смазал краску по бумаге, но решила не перепечатывать и аккуратно вынула лист из каретки. Она прилежно училась хорошо печатать, но была не в восторге от этой машинки, считая, что красиво написанный от руки текст все же читать приятнее.
