Затмение — это демон, создатель иллюзий. Он мягко касается тебя лунной тенью. Там, где ты соединяешься с ним, возникают перемены. Реальность меняется здесь и сейчас, пока ты сидишь в своем доме, пока «ничто не предвещало», какая-то сила меняет привычное «здесь» и «сейчас» и, словно змея, незаметно кусает. Яд меняет тебя изнутри. Ты ощущаешь тяжесть всего, что умерло, ты становишься ею — этой самой пластичной змеей, проникающей туда, где раньше ты никогда ни был.
Затмение 1 августа 2008 года началось в 13:21 на севере Канады, близ залива Королевы Мод. Позже его назовут «Русским затмением». Двигаясь в восточном направлении, лунная тень прошла Северный Ледовитый океан, коснулась России, вступила на полуостров Ямал. В 14:02 затмение достигло пика.
Солнце почернело. Люди смотрят на небо в специальных очках. Офисы, магазины, школы — вывернуты наружу. Люди так редко смотрят на небо. Только когда что-то ломается, только когда что-то не так... Может, для этого существуют затмения? Что бы заставить нас останавливаться.
Четвертый этаж по лифту с двумя линиями кнопок: вверх и вниз. Одно помещение, другое, а между ними стены. Деловые сумки, плащи, блокноты, распечатанные факсовые сообщения. Мой стол и компьютер. Я открываю «МС Word», набираю несколько строк, перечитываю: «Заявление на увольнение». Набрано по образцу.
Через 20 минут люди вернулись к работе.
ПеременыПять утра. Мне не спится. Надо только набраться смелости. Сказать, что это серьезно, что это не просто одинокое путешествие.
Я уезжаю для себя, я уезжаю насовсем. Я не хочу ничего из того, что могу иметь. «Не удерживай меня, пожалуйста. Мне тоже трудно».
— Ты кого-то встретила, влюбилась? — спрашивает он меня снова. — Мы ведь так хорошо жили.
— Не влюбилась, просто хочу уехать. Уезжаю. Я не бросаю тебя.
Я оставляю все целиком. Ты не виноват, просто ты и был всем, что у меня было.
— Значит, это все? И ты мне сообщаешь это вот так?
Мы — самые близкие друг другу люди.
— Ты просто не заметил как между нами выросла стена, что у меня теперь свои интересы. Мы давно не разговариваем по вечерам. У тебя свой досуг, а у меня — свой. Помнишь, недавно, уезжая в командировку, я спросила тебя: «Будешь ли ты по мне скучать»?
Ты даже не посмотрел на меня, ты смотрел на экран телевизора.
— Всем иногда нужен перерыв, поэтому я так ответил.
— Вот и мне тоже нужен перерыв. Только очень длинный.
— Давай решим так, — говорит он спустя паузу. — Ты поедешь, но мы не будем расставаться. Просто побудь там одна. Сделай что хочешь, а затем приезжай обратно, я буду тебя ждать. Знаешь, я совершенно не ожидал ничего подобного. Я думал, что это все навсегда: ты и я. Я думал: «Вот моя женщина, я нашел ее, это на всю жизнь». Я не понимаю что происходит. Чем я тебе мешаю?
Я как будто под водой. Я и сама хотела бы его услышать. Но это уже такое «далекое».
— Я просто хочу понять себя. Мне нужно пожить несколько месяцев без телефона, без ноутбука. Без планов. Самое главное, я не хочу никаких планов. Мне надо вернуться назад — до того как я начала планировать эту жизнь. Что там было? Я не помню.
Нет, ты не сделаешь меня сильнее. Ты поддерживаешь меня, но не развиваешь. Ты оберегаешь меня, но не даешь расти. Тебе нечего мне предложить, потому что внутри я — сама неизвестность, само разрушение. Скрытое землей подземелье, где живут драконы. Мне нужна моя сила, я хочу разбудить ее.
Следующим днем, как ни в чем ни бывало, мы идем в кино, на обратном пути заходим в кафе. Мы не говорим о моем отъезде. Мы не разговариваем снова. Он пытается отвлечь меня городом, улицей которую мы любили, едой которую выбирали.
Мы приходим домой и еще у порога, по звону ключей в замочной скважине, по дребезжанию ушедшего лифта за спиной, я чувствую негу дома.
Как быстро забирает это убаюкивающее, с желтым светом, теплое пространство. Календарь на стене — от понедельника до красных «праздничных» точек.
Остаться еще на немного?
Остаться?
Наверное, так было задумано Вселенной — чтобы вернуть мужчину, надо вернуться к себе. Теперь он ждет меня. Он здесь, со мной, он смотрит на меня и слушает. Мы говорим — как никогда не говорили, гуляем вместе по улицам Москвы. Вечером он читает мои книги — книги, которые ему были безразличны: «Старик у моря» и «Сто лет одиночества». «Мы ведь так хорошо живем, посмотри», — говорит он, открывая двери квартиры. Я смотрю через коридор, через кухню,... вижу Индию.
Так проходит лето и осень.
НаканунеЦентр Москвы, маленькое кафе на Таганке. Это наше кафе. Мы встречаемся здесь по пятницам, когда есть время. Моя подруга. она похожа на кошку — свободная, любопытная, гуляет сама по себе.
Она кладет локти на стол, опирается подбородком в сжатые кулаки и глядит на меня исподлобья. Мы называем друг друга сестрами.
Я не помню, чтобы я плакала так раньше — чтобы слезы приходили в начале, а потом я чувствовала их на коже. Я не знала, что в этом может быть спасение — накалить ситуацию до предела, а потом опустить ее.
— Ты знаешь, делить... Делить нам нечего. За два года мы ничего с ним не нажили. Только книги. Заберешь мою половину?
— Заберу и буду читать!
— Иногда я просыпаюсь по ночам, сползаю с дивана, обнимаю себя за коленки и думаю: «Что же я делаю»?
Несколько месяцев назад я зашла в магазин и поняла, что больше там ничего не хочу. Мне больше не интересно это: ни еда, ни одежда. Но дело не в этом безразличии к тому, что у меня есть, а в том, что я знаю, что есть что-то еще. Я чувствую ясное, сильное притяжение к неизвестному мне будущему. Я знаю, что будущее есть. Оно совсем другое. Оно заполняет все. Оно одолевает меня днем и ночью. Ни в чем и никогда я не была так уверенна, как в этом путешествии.
— А как же работа? Ты же так любила свою работу.
— А так ли хороша жизнь, если единственное, что я люблю в ней — это тяжелый, спертый воздух в офисе? Я как будто где-то в финале всего, и, подойдя к такому финалу, я хочу вернуться в мое сейчас, в эти 24 года, чтобы исправить все заранее. Понимаешь?
