Ровно в восемь на трех джипах подъехал Шуба с охраной. Бойцыостались снаружи, Шуба вошел в зал вдвоем с Джафаром, своей правой рукой и«вторым я».
Худой, мосластый, с уродливым, изрытым мелкими шрамамилицом, Шуба слыл человеком жестоким, опасным и непредсказуемым.
Шрамы на лице остались у него от осколков противопехотноймины, которую в девяносто втором году конкуренты подложили в его подъезд. Шубавыжил благодаря чуду и бронежилету, конкурентов переловил поодиночке и убил стакой изощренной жестокостью, что слухи об этой расправе не затихали года два.
Шуба с Джафаром пересекли зал, поздоровались, сели за столрядом с Монголом и Степой. Лева мелькнул в дверях, спросил, не нужно ли чего, итактично исчез.
Верхний свет в зале был притушен, на всех столах горелисвечи, создавая ощущение уюта и покоя.
Шуба достал сигареты, предложил Монголу, услышав ожидаемыйотказ, закурил.
Выдержав приличествующую случаю паузу, начал:
— Монгол, Толстого я не мочил.
Монгол присматривался к собеседнику узкими холоднымиглазами, словно пытался влезть в его черепную коробку и понять — врет тот илиговорит правду. Достал сигарету, закусил, не зажигая, — бросил курить, ностарая привычка осталась. По-волчьи поведя головой, принюхался — в зале пахлочем-то сладковатым, пряным, незнакомым, а все незнакомое вызывало у Монголанедоверие. Подумав, что запах идет от ароматических свечей, успокоился изаговорил:
— Если ты ни при чем, почему на следующий день наехална Шоту? Ты же знаешь, Шота всегда платил Толстому, если Толстого замочили —нужно на сходе решать. По понятиям хозяйство Толстого должно Фрунзику отойти,если не согласен — на сходе перебазарим, а ты сразу на Шоту наехал! Сампонимаешь, что люди подумали!
Вдруг Степа почувствовал какое-то внутреннее беспокойство.Что-то было не так, какая-то не правильность ускользала от его сознания. Онвстал из-за стола, сказал Монголу, что хочет проверить охрану, и вышел из зала.
В коридорчике между залом и кухней сидел на табурете,прислонившись спиной к стене, молодой рыжеволосый боец с автоматом на коленях.Его поза насторожила Степу.
— Ты что, спишь, блин? — вполголоса окликнул он бойца.
Тот не шелохнулся. Степа одним прыжком подскочил к парню иприкоснулся к плечу. Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы боецмешком свалился на пол. Степа, тихо выругавшись, нагнулся к нему и прижал палецк шее, чтобы прослушать пульс. Пульса не было. Парень, был мертв.
Степа выхватил из мертвых рук автомат, бросился к заднемувыходу из ресторана, где должен был стоять еще один боец, но уже издали увиделраспростертое на полу безжизненное тело. Резко развернувшись, побежал к залу,чтобы предупредить Монгола, но неожиданно почувствовал легкий укол в шею. Вглазах потемнело, воздух стал тяжелым и колючим, как битое стекло. Степапопытался вдохнуть, но дышать битым стеклом невозможно. Он споткнулся и тяжелорухнул на пол.
* * *
Монгол снова принюхался. Этот сладковатый запах емуопределенно не нравился.
Степа подозрительно долго отсутствовал...
В зале вдруг стало светлее, хотя по-прежнему горели толькосвечи на столах. И все звуки стали громче, отчетливее, и душу Монгола наполниластранная беспричинная радость... Привычная звериная настороженность,оттесненная в темный уголок души, кричала об опасности. Все ощущения былитакими, как будто Монгол принял большую дозу дури.
Он дернулся, потянул руку к кобуре, закрепленной под мышкой,но рука не слушалась, она стала чужой, посторонней. С трудом переведя взгляд наШубу, Монгол увидел, что тот тоже явно не в себе. Шуба пытался что-то сказать,но из его горла вырывалось только бессвязное мычание. Большие руки лежали настоле и тряслись мелкой дрожью, в глазах горела адская смесь паники, ужаса иненависти.
«Нас обоих подставили, — понял Монгол, — он точнотак же, как я, не может шевельнуть рукой. Какая же сволочь все это устроила?Неужели Степа?»
В зале повеяло странным сырым холодом, и в дверях появилисьдве призрачные фигуры.
Белая бесформенная одежда колыхалась, как плотный утреннийтуман. Лица незнакомцев закрывали золотые маски с черными провалами глаз,из-под масок на грудь ниспадали ярко-красные, вьющиеся крупными кольцамибороды.
«Дурью обкурили, — подумал Монгол, — что захреновина мерещится?»
Он попытался шевельнуться, но тело было совершенно чужим. Неудавалось двинуть даже пальцем.
Привидения в золотых масках медленно, торжественноприблизились к столу, за которым, как манекены, сидели парализованные бандиты.Одни из краснобородых поднял руку, и в ней появился короткий широкий меч.Тускло блеснув в свете свечей, меч описал плавную кривую, и голова Шубы сгулким стуком покатилась по полу. Из разрубленной шеи ударил кровавый фонтан итут же иссяк.
"Я сплю, — думал Монгол, — я сплю.
Проснуться бы, проснуться бы, проснуться бы!"
Но проснуться он не успел. Короткий широкий меч поднялся ещераз.
— Ну, что смотрела на выходных? — спросил Коля схрустом потянувшись.
Магазин был пуст, делать совершенно нечего.
— "Рыбу-меч" взяла в прокате, — охотноответила Татьяна, — ничего, приличный боевичок, Траволта в главной роли.
— Кончай базар! — прикрикнул ИльяБорисович. — Жирный карась плывет!
Действительно, дверь магазина открылась, и, поддерживая подлокоток удивительно красивую блондинку в кремовом кашемировом пальто, елесходящемся на животике восьмого месяца беременности, вошел вчерашний крупныйпокупатель.
Илья Борисович, сложив руки на животе и маслено поблескиваяпредвкушающими прибыль глазками, вышел навстречу дорогому гостю.
— Стул даме вынеси! — вполголоса скомандовал онКоле.
— ..и до сих пор в салоне полно собачьей шерсти! —договорила женщина начатую на улице фразу.
Мужчина улыбнулся, подвел ее к моментально возникшему стулуи пошел за Ильей Борисовичем в святая святых, в директорский кабинет, гдепроисходили самые интересные и приятные события — оплата самых крупных покупокчерным, как негритянский вождь, налом.
— Что у вас творится? — капризным голосомобратилась дама к продавцам. — Вся улица перерыта, не подъехать! За угломпришлось парковаться — А мы-то тут при чем! — фыркнула невоспитаннаяТатьяна, с завистью взиравшая на отвратительно богатую блондинку с ее чуднымпальто, сногсшибательными сапогами и умопомрачительным мужем.
Коля пнул некультурную коллегу под прилавком и, чтобызагладить ее мелкое хамство, подкатился мелким бесом к клиентке сразвязно-угодливой улыбкой.
