Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Он в несколько затяжек выкурил сигарету, припал к фляжке с чаем, осмотрелся. Рычали транспортно-заряжающие машины, полным ходом шла дозарядка ракет на пусковые установки. С вспомогательными работами вьетнамцы справлялись блестяще, перекрывали все действующие нормативы. Тяжелые «Уралы‐375Д» с полуприцепами, поступившие на вооружение в 63-м году, вплотную подъезжали к пусковым установкам. Ракеты комплекса «СА‐2» с прямоточными двигателями достигали в длину почти 11 метров, смотрелись чудовищами (хотя и изящными), занимали практически всю длину прицепа. Зарядка осуществлялась поступательно, в размеренном темпе.
Приказ о передислокации пока не поступил, значит, новые стрельбы планировались в этом же районе. Стартовая позиция комплекса располагалась на краю джунглей, в небольшой низине, на территории в 16 га — как и полагалось. Позиция не совсем устраивала, особенно низина, но так уж сложилось на этой войне: старший советник, царь и бог на территории вверенного подразделения, не был волен определять местоположение позиций, это находилось вне его компетенции, участок под развертывание утверждало вьетнамское командование, зачастую вводя ограничения. Выдвигались условия: ограничить стрельбу в некоторых секторах, использовать определенные высоты. Случалось, что это фактически означало запрет на стрельбу. На недоуменные вопросы старшие советники лишь задумчиво пожимали плечами, мол, так надо, и сокрушенно вздыхали. Почему так надо, кому это надо — объяснений не поступало. Вьетнамцы, как и русские, были загадочной нацией, но в целом совместная работа получалась.
На стрельбы у города Ханьхо ограничений не вводили — и на том спасибо. ЗРК был не маленький, разместился на площади в половину квадратного километра. Все элементы тщательно замаскировали — защитными сетками, пальмовыми листьями, охапками тростника и бамбука. Шесть пусковых установок с нацеленными в небо ракетами, станция наведения на автомобильном шасси, радиолокационный дальномер, транспортно-заряжающие машины — шесть штук плюс одна резервная, электростанция, средства связи, маскирующий пост. В состав комплекса включалась радиолокационная станция разведки и целеуказания — круговой индикатор последней размещался в кабине управления ЗРК. В распоряжении — двенадцать ракет (впрочем, к вечеру уже меньше) — шесть на пусковых установках, в полной готовности к старту, еще шесть — на ТЗМ, разбросанных по пространству и хорошо замаскированных. Охрана комплекса рассредоточилась по периметру, на территории автоматчики в темно-зеленых гимнастерках почти не «светились». Станция наведения ракет с воздуха была незаметна. В ней располагалась основная аппаратура, антенное оборудование. В отличие от предшествующих зенитных комплексов антенны станции во время сканирования сектора обзора оставались неподвижными, ориентирование блока антенн обеспечивал механический привод. Станция искала и обнаруживала цели, вела сопровождение, определяла момент пуска, проводила пуск, сопровождение ракеты до встречи с целью. Она же сообщала, попал ты или промазал. Аппаратура станции размещалась в трех подвижных кабинах — кабине управления, передающих устройств и аппаратной. Имелась кабина распределения питания, ремонтная мастерская с запасными элементами, кабина для опознавания принадлежности самолетов. Элементы соединялись системой кабелей. Это был сложный огромный механизм с кучей нюансов. Но непосредственно с управлением справлялись пятеро: майор Раевский, старший лейтенант Газарян и три капитана — Давыдов, Гарин, Романчук…
Выдалась свободная минутка, из аппаратной высунулся любопытный нос Вадима Гарина — худощавого, улыбчивого, с двумя ранними залысинами, протянувшимися над лбом. Он не стал выходить — вдохнул полной грудью и снова спрятался. Из кабины РЛС выбрался Саня Давыдов — степенный, приземистый, образец хладнокровия и сдержанности (когда дело касалось работы), засек сигарету в руке командира и засеменил в его сторону — тоже покурить. Мрачноватый Романчук, голова которого была покрыта ранней сединой, отдаляться от кабины не стал, сел на корточки и стал возиться с кабелями, опутавшими порог. Их иногда и принимали за змей — могли шарахнуться. Давыдов был мокрый с головы до ног, тяжело отдувался, испарина сочилась с кончика носа. Голому торсу в этот день он предпочел расстегнутую льняную рубаху, смотрелось забавно — солидная рубаха и трусы в горошек. Льняные изделия любили, так как они не чувствовались на теле, но достать их было почти невозможно.
— Чем он там занимается? — кивнул Андрей на ковыряющегося в проводах Романчука.
— Самообладанием, Андрей Иванович. — Давыдов потянулся к пачке, забыв спросить разрешения.
— Потерял, что ли?
— Обронил, говорит, на минутку. Для него эти провода, как вязание для баб — успокаивает. Все нормально, Андрей Иванович, держимся. Напряжение дернулось — сейчас устранит. Как думаете, еще налеты будут?
— Уже летят «сто пятые», Саня. С Гуама летят. Неизвестно, куда именно, возможно, на Ханой, но следуют в нашем направлении. А стало быть, гостей надо встретить нормально, чтобы не злоупотребляли в дальнейшем визитами. Справимся?
— А как же, Андрей Иванович, когда не справлялись? Я докурю, ничего?
— Да хоть обкурись…
Времени на отдых уже не осталось, и Давыдов припустил к рабочему месту. Раевский вернулся на станцию. Заревели мощные ТЗМ, забираясь в свои «норки». Военные маскировали кабину и прицепы. В людской многоголосице звучали искрометные русские выражения: помимо офицеров во Вьетнаме проходило службу небольшое количество солдат и сержантов срочной службы. Проявлять дружелюбие удавалось не всегда, но «дружба народов» в итоге побеждала.
Проветриться на сорокаградусной жаре практически не удалось. Снова лезть в кабину — равносильно смерти. Андрей еще раз осмотрелся, вдохнул полной грудью, прежде чем забраться внутрь. С позиций хорошо просматривалась округа — особенно на севере. У джунглей местность повышалась, панорама мерцала в дымке. На горизонте скопились тучи — такое ощущение, что еще в Китае. На севере, километрах в пятидесяти, был Ханой, столица ДРВ, в двух верстах — промышленный город Ханьхо с важными стратегическими объектами: металлургические заводы, военное производство, склады, арсеналы, нефтехранилища. В окрестностях дислоцировался полк ствольной зенитной артиллерии — именно он отражал нападение, когда противник переходил на малые высоты. Из Ханоя через Ханьхо проходила важная железная дорога. Комплекс Раевского прикрывал железнодорожный узел на южной окраине города. Объект также имел стратегическое значение и его пока удавалось прикрывать. Но система ПВО была несовершенна, да и количество атакующих самолетов явно превышало норму — бомбардировщики прорывались через заслоны. Горели заводские корпуса, в дыму просматривались разрушенные цеха. В городе тоже наблюдались пожары — чадили здания, сновали пожарные машины. Виднелся мост с пафосным названием «Зуб Дракона» — его затейливые пролеты возвышались над местностью. Это был не просто мост — символ сопротивления вьетнамского народа американской агрессии. Его построили французские колонизаторы в 1904 году. Сверхпрочная конструкция — камень, сталь. Под мостом протекала бурная река Сонгма. Значение переправы для военных перевозок переоценить невозможно. По мосту шел основной поток грузов с севера на юг. В 45-м году его подорвали партизаны Вьетминя, а в конце 50-х, когда Ханьхо оказался в зоне ДРВ, мост восстановили. Американцы его бомбили, начиная с 65-го года, регулярно устраивали налеты, но все заканчивались безрезультатно, легкие повреждения сразу устранялись. В последние дни налеты участились, и американцы стали использовать высокоточные бомбы с лазерным наведением. «Зуб Дракона» прикрывал второй ЗРК дивизиона, группу советников там возглавлял майор Овчаров. Мост стоял, но все его окрестности были окутаны дымом…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
