«Призраки наших вожделений становятся между нами и тем, что есть в нас лучшего, и затмевают его сиянье».
Чарльз Диккенс, «Барнеби Радж»[2]В разгар сражения с демоном Джеймса Эрондейла внезапно затянуло в Ад.
Это случилось с ним уже не впервые, и он знал, что отправляется туда не в последний раз. Несколько мгновений тому назад он стоял на коленях на краю покатой крыши какого-то дома в центре Лондона. В каждой руке он сжимал по узкому метательному ножу и размышлял о том, как отвратителен мусор, который накапливается в тупиках и закоулках большого города. Здесь было полно грязи и пыли, пустых бутылок из-под джина и обглоданных костей; и в довершение всего, в водосточной трубе, как раз у левого колена Джеймса, застряла мертвая птица.
Воистину, Сумеречные охотники ведут гламурную жизнь. Само словосочетание звучит грандиозно, подумал он, пристально глядя вниз, на пустой переулок, узкий, тесный, заваленный грудами отбросов и освещенный лишь тусклыми лучами луны. Избранная раса воинов, потомки Ангела, наделенные таинственными способностями, вооруженные клинками из сверкающего адамаса, носящие на теле черные Метки – священные руны. Руны, которые дают Охотникам необыкновенную физическую силу и быстроту реакции, делают их во сто крат более смертоносными, нежели любой обычный человек; руны, благодаря которым дети Ангела сияют во мраке. Но никто никогда не упоминает вслух о таких вещах, как вонючая дохлая ворона, на которую случайно наступаешь, поджидая в засаде демона.
По переулку разнесся безумный вопль. Этот звук был прекрасно знаком Джеймсу – это был голос Мэтью Фэйрчайлда. Охотник, не медля ни мгновения, спрыгнул с крыши. Мэтью Фэйрчайлд был его парабатаем – побратимом и напарником в бою. Джеймс в свое время дал клятву защищать друга, что бы ни случилось, но он без колебаний отдал бы свою жизнь за Мэтью и без всяких клятв.
В конце переулка, за поворотом, что-то мелькнуло. Джеймс едва успел развернуться, как из теней с ревом возник демон. У твари было ребристое серое тело, острый кривой клюв, усаженный зубами в виде крючков, и мощные ножищи с зазубренными когтями, похожие на лапы гигантской лягушки, только без перепонок. Деумас, мрачно подумал Джеймс. Он определенно читал о подобных тварях в одной из старинных книг, которые давал ему дядя Джем. Эти демоны были какими-то особенными, но чем именно они выделялись среди прочих? Может быть, исключительным коварством, или крайней свирепостью в бою? Ну как всегда. Все эти месяцы в городе не наблюдалось ровным счетом никакой вражеской активности, и вот ни с того ни с сего, совершенно случайно, он и его друзья натыкаются на одного из самых опасных демонов Ада.
Кстати, о друзьях – где они?
Деумас снова взревел и наклонился к Джеймсу; из его зубастой пасти текла вязкая зеленоватая слюна.
Джеймс резко замахнулся и приготовился швырнуть первый нож. Глаза демона на миг задержались на блестящем предмете. Эти черные с зеленым отливом глаза, горящие ненавистью, ослепительно сверкали; но внезапно ненависть сменилась каким-то иным выражением.
Чем-то вроде узнавания. Но ведь демоны, по крайней мере, низшие, не могли узнавать людей. Это были безмозглые, бездушные, злобные животные, движимые исключительно жаждой крови и неугасимой яростью. Джеймс на долю секунды замер от удивления, и вдруг ему показалось, что мостовая у него под ногами накренилась. В последний миг он успел лишь подумать: «О нет, только не сейчас», а потом мир стал серым и безмолвным. Здания, окружавшие его, превратились в лохматые тени, небо – в черную пещеру, расчерченную белой молнией.
Он стиснул пальцами правой руки кинжал – не рукоять, а лезвие. Резкая боль, подобная пощечине, вырвала Джеймса из ступора, реальность обрушилась на него, он снова видел, слышал все, что происходило вокруг. Едва Охотник успел сообразить, что деумас прыгнул и сейчас летит на него сверху, выставив страшные когти, как перед носом у него пронеслись неведомо откуда взявшиеся веревки, опутали ногу демона и резко дернули тварь назад.
«Томас!» – подумал Джеймс, и действительно, его высокий, могучий друг, вооруженный своими болас, появился за спиной демона. За Томасом следовали Кристофер с луком и Мэтью, сжимавший в руке пылающий ангельский клинок.
Деумас снова взревел и тяжело грохнулся на мостовую как раз в тот миг, когда Джеймс швырнул в него оба кинжала. Один врезался в горло демона, второй – в лоб. Глаза твари закатились, тело содрогнулось в конвульсиях, и Джеймс внезапно вспомнил, что именно он читал о демонах этой породы.
