***
Император восседал на троне во всём своём величии. Никто ни словом, ни делом не осмеливался потревожить его великолепие, пока он размышлял над очень важными государственными делами и ожидал докладов от своих вассалов.
Но первым в зал прошёл не посланник вана, а управляющий дворца вместе с начальником Каменных стражей. Управляющий дворца выглядел жалко, его лоб был покрыт испариной, глаза вытаращены, а ноги тряслись. Начальник охраны держался лучше, но и он выглядел явно расстроенным. Оба подошли к трону настолько близко, насколько позволял этикет, оба встали на колени, при этом начальник охраны поклонился низко, но не до пола, а Управляющий с характерным звуком ухнул лбом об пол, да так и остался в таком положении.
— Говорите, — повелел Император.
— О, Солнцеподобный, — начал начальник стражи. — Сегодня ночью в ваше хранилище проникли.
— Кто?! — вскричал император.
— Мы не знаем, — признался начальник. — Однако, согласно описаниям, тех из охраны, кто видел нарушителей, это чужеземцы.
Управляющий, наконец, поднялся из своего затяжного поклона и быстро заговорил.
— Солнцеподобный, я уже распорядился досматривать все караваны чужеземцев, покидающие Поднебесную. Караваны рядом с городом задержаны и им будет разрешено покинуть Поднебесную только по прямому указанию.
— Что украли? — прогремел голос императора.
Наступило молчание, никто из докладывающих не решался заговорить первым.
— Украли сосуд с кровью вашего прадеда и немного золота, — наконец заговорил начальник стражи.
Снова повисла гнетущая тишина.
— Всю охрану дворца, несущую службу в ту ночь, казнить, — пророкотал голос императора и эхо пронеслось по залу. — Если в течении луны реликвия не будет найдена, позвать моего брата и передать ему мою волю: чтобы он отправлялся на запад и нашёл тех, кто использует кровь моего прадеда. Во все 12 концов Поднебесной отправить гонцов, чтобы ваны всех областей подготовили войска и могли выйти на запад по первому моему требованию, дабы наказать вероломных тварей и народы их за то, что покусились на святые реликвии Поднебесной.
ГЛАВА 2. Беглянка
Олетта спрыгнула с высокого обрыва к реке и затихла. Сил бежать больше не было. Кажется, она целую вечность прислушивалась к шуму буйной природы вокруг себя. Небольшая речка, проточившая этот овраг, в настоящее время года была полноводна и весело шумела. Сверчки в траве пытались перекричать друг друга. На другом берегу кронами шумел перелесок, под степным ветром волнами пригибалась к земле трава.
Звуков погони не было. Олетта не слышала ни цоканья копыт, ни топота ног. Может быть погоня пошла по ложному следу. А может оставили её, так как никому не нужна была такая строптивая жена.
Наконец, Олетта позволила себе дышать, и потихоньку, на корточках, перебралась в место пляжа, где скала создавала тень. Прислонившись к валуну, она закрыла глаза и шумно выдохнула.
Прошло не более мгновения, как сверху донесся шорох. И вот перед ней приземлился стражник в зелёном плаще, маске, изображающей клюв птицы, и треуголке, отороченной перьями. Олетта сдавленно взвизгнула и вжалась в камень. Стражник же не сделал ни единого лишнего движения. Он лишь слегка извлёк большим пальцем из ножен на левом боку обоюдоострый короткий клинок.
Около минуты охотник и его жертва глядели друг на друга. Тишина нарастала, неопределённость давила на Олетту.
Наконец, страж кивнул в сторону. Олетта понимала, что выбора у неё не так-то много.
Она видела, когда её только похитили и везли в заточении, на что способны стражи Вечного. На караван напала шайка бандитов. Их было около тридцати. При этом караван охранялся всего четырьмя стражами. Как бы не осыпала проклятиями Олетта своих похитителей, в глубине души у неё всё "упало". Она понимала, что, если она попадёт к бандитам, то участь её будет более незавиднее, чем сейчас. Конечно, бандиты могли бы продать её обратно отцу, недаром он был знаменитым торговцем, но скорее, они бы отдали обратно не Олетту, а то, что осталось бы от неё после того, как каждый получил бы "свою долю от награбленного".
Однако, её опасения были совершенно напрасны. Четверо стражей расправились с бандитами за несколько минут.
Двое из них врезались в группу, которая вышла им навстречу и двое вошли в группу захлопнувшую ловушку сзади обоза. Вилы, копья и даже дубины разрезались с лёгкостью острейшими мечами, головы и конечности летели в разные стороны, от исполняющих свой "смертельный танец" профессионалов. Кровь вокруг стражей орошала землю, а крики бандитов подняли с поля стаю ворон.
При этом сами стражи не издавали ни звука. От них не было слышно ни бравурных речей, ни боевых кличей, ни даже шумных выдохов при нанесении удара.
Всё кончилось, не успев начаться. Бандиты с криками разбегались в разные стороны, оставляя своих искалеченных товарищей лежать на пыльной дороге. Предположительно главарь банды, или просто самый большой, золотозубый и обвешенный серьгами её член, тоже собирался покинуть место стычки. Но его намерения прервал болт арбалета, пробивший ему затылок и вышедший через рот. У кучера, ведущего первую повозку, тоже были определённые навыки в обращении с оружием. О чём он радостно сообщил, заливаясь смехом, изображая удивление бандита, когда того догнал болт. Из своей зарешеченной кареты Олетта слышала, как утреннему происшествию был подведён итог: "Больше Чёрный бандит не ограбит ни одного обоза".
Таким образом, в свете недавних событий, у Олетты даже не возникло мысли о том, чтобы сопротивляться стражнику. Ни один камень, хитрый ход или попытка бросить песок в лицо, не приблизили бы её ближе к отцу и его головорезам, за которыми она себя ошибочно чувствовала в полной безопасности. Однако, необдуманные поступки могли привести в лучшем случае к весьма жёсткому удару рукоятью меча, а может и к отсечению головы.
Они вылезли из оврага, и Олетта ощутила на своей спине весь зной полуденного солнца. Когда она бежала сюда, он ей не казался таким навязчивым. Теперь же зной угнетал её как старую лошадь, которую заставили пахать сухую каменистую почву в течение всего дня. Желанный лесок оставался позади, им предстоял путь чуть меньше, чем в две версты, обратно до обоза.
От былой походки Олетты от бедра не осталось и намёка. Она шла, ссутулившись и повесив голову. Белая шёлковая рубаха, в которой её похитили, и в которой она сбежала, липла к телу, давая понятие о её, мягко говоря, аппетитных формах.
Она была высока, но не уродливо высокая, и при этом обладала редкой фигурой, которой позавидовали бы любые "песочные часы": тонкая шея и тонкие руки с длинными пальцами соседствовали у неё с шикарной пышной грудью, живот был упруг и подтянут, а точёные бока образовывали поистине осиную талию. Широкие бёдра и холёные ноги не имели ни складочек, ни ямок. Её кожа красновато-тёмного оттенка, указывала, что в её роду были выходцы с Серных Гор. Волосы были прямыми, цвета вороньего крыла, что роднило её с кочевниками золотых равнин, а глаза имели зелёный цвет, как у народов, строивших свои поселения в болотистых лесах востока.
