— Доченька! — всхлипнула мама.
Отец строго посмотрел на нее — нельзя слезами провожать в дорогу. Мама опомнилась — и попыталась улыбнуться дрожащими губами.
Я поцеловала ее мокрую щеку — и отправилась к баркаролле. Убранная белоснежными цветами лодка была устлана алым бархатом, в тот же бархат, расшитый золотыми цветами был облачен улыбающийся лодочник. Весло гребца украсили атласными лентами — чтобы все видели — невеста плывет навстречу своей судьбе. Мужчина отложил весло, подал мне руку. Мейбл и кузины тут же бросились помогать с юбками. Они красиво уложили шлейф и фату, чтобы горожане, которые непременно выйдут полюбоваться на баркароллу невесты, видели, как прекрасна юная девушка, а у жениха, ожидающего ее возле ступеней храма, дыхание остановилось от счастья.
— Готово! Поезжайте, — скомандовала кузина.
Мейбл с девчонками выбрались стали кидать вслед лепестки цветов из маленьких корзинок, лодочник поклонился отцу и легко оттолкнулся длинным веслом от ступеней набережной. Я любовалась на переливающуюся воду, на небо и ажурные мосты, на которых горожане под приветственные крики бросали вслед уплывающей лодке цветы.
Центральный храм был неподалеку. До него можно было и дойти, но баркаролла новобрачной — это неизменная, очень красивая традиция нашего мира. Когда-то очень давно, когда маги и водный народ жили в мире и дружбе, лодку невесты провожали русалки. Жаль, что эти прекрасные времена прошли…
Все были уже в храме — я, как и полагается невесте, прибыла последней. Нарядный, счастливый и улыбающийся Рик протянул мне руку. Наши пальцы переплелись и все тревоги последних мгновений исчезли, растаяли без следа! Он здесь, рядом, он любит меня, так чего же я боюсь?
— Аурелия, ты прекрасна! — прошептал он. — Какой же я счастливец…
Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он крепко-крепко обнял меня, но на нас все смотрели. Мы, смущенно улыбаясь друг другу, медленно двинулись вверх по бело-розовым, мраморным ступеням.
Все прошло как нельзя лучше. У входа в храм на помощь мне пришли кузины. Двойняшки сноровисто взялись за длинный шлейф (и не скажешь, что торговались за конфеты) и понесли его с серьезным, торжественным видом, внимательно следя за тем, чтобы не дернуть слишком сильно.
Мы вошли под прохладные своды каменных стен. Грянула музыка, запел хор. Церемония началась.
Голова кружилась — никогда не думала, что буду так сильно волноваться. Больше всего я боялась, что в какой-то момент отвечу невпопад, но вроде бы все обошлось. Последний вопрос священника, после которого нас с Риком объявят мужем и женой:
— Если кто-то из присутствующих обладает неким знанием, на основании которого брак между Аурэлией Альваро и Рикардо Моретти невозможен, — пусть скажет сейчас либо унесет эту тайну с собой в могилу.
Он на мгновение замер, как того требовал обычай, и уже вдохнул было воздух, чтобы продолжить… как вдруг мои плечи вспыхнули белым огнем! Я вскрикнула, потому что испугалась. Боли не было — лишь легкое покалывание, но страшно было так сильно, что на мгновение я даже забыла о том, что выхожу замуж.
Все смешалось перед глазами. Рик крепко держал за руку, с силой сжимая мне пальцы и не собираясь отпускать, что бы ни случилось. Я слышу голос мамы:
— Аурелия! Доченька… Неееет!
Из-за колонны появляется человек в черном. Мужчина средних лет, с недовольным, скучающим выражением лица, странно-неуместный на свадьбе.
— Я забираю девушку, — совершенно спокойно заявляет он.
— Но позвольте, — зло говорит Рик, — по какому праву?
— По праву крови, — холодно отзывается незнакомец. — Отныне ее жизнью распоряжается высший совет магов.
Мама бросилась вперед — между мной и мужчиной, через мгновение рядом с ней уже стоял отец. Остальные, включая кузину и близняшек, живой стеной загородили алтарь и нас с Риком.
— Что происходит? — я старалась поймать взгляд любимого, понимая, что вместо слов из горла вырывается какой-то не то хрип, не то писк… — Что? Что со мной, Рик? — зеленые глаза мужчины, который так и не стал мне мужем, потемнели, губы сжались в тонкую линию.
— Оставьте нас в покое! — голос мамы очень похож на мой — такой же жалобный хрип.
Сможем ли мы когда-нибудь говорить своими, человеческими голосами? Оправимся ли когда-нибудь после всего этого? Русалья тина, и о чем я только сейчас думаю?!
— Марисса Виера де Альваро, вам запрещено покидать пределы города. С вами вскоре свяжутся, — обратился незнакомец к моей матери.
Его голос хлестал, будто острая плеть. Вот у кого с голосом все было в порядке! Еще бы — ему-то что? Самому важному и счастливому дню в его жизни ничто не угрожает — это моя, моя свадьба безнадежно испорчена! И даже если все сейчас разрешится — повторить те эмоции, что были, будет уже невозможно. Даже если русалки утащат на дно всех гостей и их урлицы вдоволь полакомятся воспоминаниями, стирая память.
— Это недоразумение. Послушайте! Это какая-то чудовищная ошибка. Эта женщина, — отец обнял маму и привлек к себе. — Эта женщина — моя супруга.
— Восемнадцать лет назад она носила другое имя и имела другого мужа, — насмешливо отозвался незваный гость.
Папа замолчал и нахмурился. Краем глаза я увидела, как мама нашла его ладонь, ища поддержки. Отец сжал ее и коротко кивнул.
О чем знали мои родители? Все это время они хранили какую-то тайну и не говорили мне? Бред! Не может быть. У нас не было друг от друга никаких секретов. Это ошибка. Это какая-то путаница…
— Аурелия никуда не поедет, — категорически заявил отец.
— Вы уверены в этом?
Внезапно послышался странный звук. Как журчание ручья, только не умиротворяющий, как бывает, когда усталый, с дороги, находишь родник в лесу. Нет. Этот звук был совсем другой — вкрадчивый, зловещий. Вначале он звучал совсем тихо, но уже через несколько секунд руки присутствующих в храме потянулись к ушам — настолько громким и неприятным он был. Вода хлынула на тротуар, завладев каменными ступенями. Холодными змеями ручьи ледяной воды поползли к храму. Послышались крики, гости, спасаясь от воды, стали забираться на скамейки, — лишь крошечный кусочек все еще оставался сухим — там, где стояли мы.
Сердце сжалось, когда я поняла — кто передо мной… Маг воды, забери меня русалки в тихий омут! Что он здесь делает? Мысли метались в голове растревоженным пчелиным роем — этого не может быть, это просто ошибка, — глупая, нелепая ошибка. Зачем? Зачем я понадобилась магам? Какой им прок от обыкновенной девчонки? Плечи и спину вновь обожгло, я перевела растерянный взгляд на обнаженные руки — странные знаки, переливаясь голубым свечением, покрывали искрящуюся кожу. Мерцая, они отражались в блестящих от льющейся воды мраморных стенах храма. Странные, витиеватые символы вспыхивали и гасли, оставляя после себя бледный рисунок, отчетливо видневшийся на загорелой коже.
