Нико вернулся домой в час ночи или даже позже.
Он услышал скрип на кухне.
– Нико, это ты? – спросил отец.
Нико ускорил шаг. «Оставь меня в покое, папа, отстань».
Он поднялся в свою комнату и запер дверь. Ну уж нет, он не будет тратить время на разговоры с отцом.
Нико услышал шаги папы на лестнице, его голос.
«Считай, – мысленно приказал себе Нико. – Считай до десяти. Если досчитать до десяти, папа перестанет тебя звать…» «…Один, два, три…»
Тишина.
Нико услышал, что папа ушёл.
Он рухнул на кровать и уставился в потолок. Он думал о Клаудии, её лимонном платье, о заходящем солнце. О том, что она отвернулась от него, о том, каким равнодушным было её лицо, и ещё – что её больше не было. Из-за неё Нико чувствовал себя таким одиноким. И злым.
Нико закричал. Ему было плевать, услышат ли его родители. Ему было всё равно, даже если он разбудит соседку. Он должен был кричать. И он кричал.
8
Когда на следующее утро Нико спустился вниз, он увидел отца в прихожей.
– Ну? – спросил папа.
– Что «ну»?
С кухни доносился звон тарелок и чашек. Мама готовила завтрак.
– Во сколько ты вчера вернулся?
– Вчера? Откуда я знаю. В полночь или в час.
– В два часа десять минут.
В два часа десять минут? Чёрт, Нико не думал, что придёт так поздно.
– Какая тебе разница? – огрызнулся Нико.
Папа прищурил глаза.
– Тебе шестнадцать, Нико, а ты приходишь, когда на часах десять минут третьего. Большая разница.
Нико склонил голову.
– Ладно, па, мне пора в школу.
Папа не шевельнулся.
– Нико, – крикнула мама с кухни. – Ты что, не позавтракаешь с нами?
– Нет, ма, я должен идти. Я опаздываю.
Нико снова посмотрел на папу. Тот всё ещё стоял с выражением лица, как у Клинта Иствуда. В фильмах с этим актёром побеждает тот, кто дольше другого не отводит взгляд и потом стреляет.
Нико смотрел на отца, давая понять, что он тоже умеет стрелять. «Ну, па? Что будем делать? Так и простоим здесь весь день? Мне нужно в школу, или ты хочешь, чтобы я остался дома? Хорошо, я буду только рад».
Папа вздохнул и отошёл в сторону, не сводя с него глаз.
«Бах! Ты труп, па».
Нико повернул ручку и вышел.
Он даже не обернулся. Как только его нога коснулась тропинки в саду, все домашние проблемы остались позади.
Нико достал телефон и открыл переписку с Лео.
Л е о: Привет, братишка, ты где?
Н и к о: Дома, сейчас выхожу.
Л е о: Сейчас? Что ты натворил?
Н и к о: Застрелил отца.
Лео: ???
Н и к о: Забудь.
Л е о: Увидимся на остановке?
Н и к о: Нет, сегодня я пешком.
Л е о: Пешком?
Н и к о: Хочу прогуляться.
Л е о: Ок, Трамонтана, увидимся в школе.
…
Н и к о: Как ты меня назвал?
Л е о: Да ладно, ты что, обиделся?
Н и к о: Только попробуй ещё раз назвать меня так.
…
Н и к о: Ты меня понял?
Л е о: Спокойно, братишка, ок?
Н и к о: Только попробуй. Я тебя предупредил.
9
Первый урок в понедельник вела Диказио. Как можно вынести Диказио в понедельник утром? Эта училка совершенно не умела преподавать. Можно было заметить это уже по тому, как она входила в класс. Со стороны казалось, что Диказио просит разрешения войти. Что? Мяться и медлить у порога, перед тем как войти? Она же учительница, нет? Неудивительно, что ученики её не уважали.
Вот почему над ней все издевались. Особенно Бритва – уж он-то умел позлить Диказио. Он получил своё прозвище, потому что у него был острый язык. Иногда его слова буквально разреза́ли надвое, как лезвие бритвы.
Как только Нико сел за парту, он сразу понял, что Бритва готовился к очередному удару. Это было понятно даже по тому, как он смотрел на Диказио.
Когда учительница начала перекличку, Бритва перешёл к действию.
– Амброзини… Черретти… Фантини…
– Простите, кто? – спросил Бритва.
Диказио замерла.
– Фантини. Фантини в классе? – спросила она.
Бритва пожал плечами.
– Кто такой Фантини? – удивлённо поинтересовался он.
Тишина. Тихие смешки одноклассников.
– Хорошо, Фантини нет, – продолжила учительница.
