«Меньше по бабам шастать надо», — ворчала про себя Оля, но злорадствовать и правда не получалось. Переживать за этого искателя приключений получалось. И от первого тезиса она неизменно переходила ко второму: «Все беды от баб!»
К тому же, Инга его точно-точно старше! Чего он в ней нашел-то, чтоб теперь мучиться который месяц?
Жорик, в конце концов, сам развеялся, исчезнув где-то в пределах «морга». Так у них называли комнату для отдыха. А чего? Нормальное название! Там даже памятник был. Фарфоровый, конечно, но памятник. Одному недобитому петуху от одной отбитой курицы.
Туда Надёжкина поначалу лишний раз не забредала в дежурства Дениса. По крайней мере, первые несколько месяцев. Потом постепенно привыкла. Ко всему. Четыре года срок немалый. Уж пятый летит. Высказывать поздно.
— Все тихо? — спросила Оля, добравшись до диспетчерской. Машка сидела, уткнувшись в монитор компьютера, и занималась, судя по выражению лица, отнюдь не работой. Ответ был очевиден. И это настолько не соответствовало внутреннему неврозу, что Надёжкина диву давалась — и где силы взяла при Басаргине бахвалиться, когда сама в жизни ничего не по инструкции не сделала. Вот сейчас — это первый раз.
Так, стоп. Не думать. Впереди сутки. О чем тут думать? Это еще повезло, что утро выдалось на редкость спокойным, можно хоть в учебники заглянуть. Занятия никто не отменял.
Оле Надёжкиной прошлой зимой исполнилось двадцать два года. Четыре из них она проработала радиотелефонистом в 27-ой ГПСЧ[1] города Киева, параллельно учась на заочном в университете гражданской защиты в Харькове. Пятый — и выпуск. Вот только вряд ли кто станет воспринимать ее всерьез в части даже по получении диплома. Да и на вызовы не допустят — как пить дать. Потому ради чего это все — большой вопрос. Но у Оли была цель, и она шла к ней уж сколько времени, стараясь поменьше обращать внимание на непонимание родителей, которые так и не приняли ее жизненный выбор, недоумение сестры, которая если и думала об этом, то лишь в ключе некоторого снисхождения, на подколы коллег, которые не были в курсе ее ситуации и не понимали, чего девушка с ее внешностью и мозгами тут забыла.
Но не объяснять же им, что по счетам за бабушкин дом надо платить, как и за учебу. Да и опыт, который она здесь получает, — возможно, в будущем окажется неоценим. Пожарный следователь. То, к чему она стремилась. То, кем она хотела бы стать в дальнейшем, работая в области криминалистики.
Если бы только чертов Денис Басаргин не попался ей на пути!
Басаргин, пронесшийся мимо огромного, как аквариум, окна диспетчерской в комнату отдыха, где расчет развлекал себя между основными занятиями. Ясно. Общение с Пироговым прошло душевно.
В этом Надёжкина имела возможность убедиться спустя пятнадцать минут, когда начальник части не поленился сунуться к ним с Машкой, видимо, с внеплановым… допросом.
— В нашей работе хорошо, когда тихо, верно? — попыталось пошутить начальство в качестве приветствия.
— Пожарный спит — родина богатеет, — в тон ему выдала плоскость Надёжкина. Машка, почуявшая неладное, озабоченно кивнула, да так и застыла на месте.
— И как сегодня спалось? — с загадочным видом бывалого шпиона поинтересовался Роман Васильевич. — Крепко?
— Крепко, но мало, — все еще храбрилась Оля. «А вам?» — добавить не осмелилась. Пусть полкан по невыясненным причинам и не дергал ее лишний раз, но чего дразнить зверя, даже если зверь — крыса?
— А что у нас на служебных фронтах?
На-ча-лось.
— Да так, по мелочам, справляемся.
Пирогов глубокомысленно кивнул и уселся на стул — устроился всерьез и надолго.
— Тогда докладывайте.
Надёжкина незаметно перевела дыхание, зачем-то поднялась с места, надела на лицо выражение «так точно, товарищ полковник» и застрекотала:
— На дежурство заступила в 8:00. Был оставлен вызов на Заболотного. Ерунда. Кошка свалилась в канализационный люк. Жильцы дома пытались вытащить сами, не вышло. Приняла решение привлечь Басаргина, он живет в этом районе. Последствия ликвидированы. В 8:34 поступило сообщение о ДТП на Голосеевском проспекте, столкновение двух машин, трое раненых застряли. Отправили туда семь человек и машину спецтехники. Вернулись полчаса назад, раненые переданы бригаде скорой помощи. В 9:08 с Садовой зафиксирован ложный вызов — якобы произошло возгорание в магазине. По прибытии на место пожарные обнаружили, что никакого возгорания не было. Голубева сигнализировала в полицию. Теперь вот… тихо.
Последнее она и добавила совсем негромко, пристально глядя на Пирогова и надеясь, что хотя бы не покраснела. Впрочем, несмотря на то, что, конечно, нервы ее не походили на стальные канаты, бабушка всегда говорила, что Олиной выдержке можно позавидовать, и сила воли уж точно в их семействе ей была отмерена с горкой. Но не в том же, что касается Дениса!
— И как поживает кошка? — поинтересовался полковник.
— Оставлена добросердечным соседям на попечение, — врала напропалую Оля, боясь добавить лишнего ввиду отсутствия информации о том, что наплел Пирогову Басаргин.
— Ну-ну, — хмыкнул Пирогов, резво поднялся, несмотря на плотность телосложения, и по-отечески добавил: — Не переусердствуй с кошками, Ольга!
Надо отдать должное, Надёжкина не смешалась. Во всяком случае, никакого видимого смущения не выказала. Только кивнула и широко улыбнулась, обнажая ровные ряды зубов, чем совершенно преобразила собственную наружность — на худом лице неожиданно обнаружились кокетливые ямочки, а серо-голубые глаза обаятельно блеснули.
— Кошки, бывает, попадают в переплеты. Не бросать же их.
— Ну-ну, — снова отозвался полковник, на этот раз вместо прощания, и вышел из диспетчерской.
— Ну ты и дура! — выдохнула наконец затаившая дыхание Машка. И этот эпитет, прозвучавший второй раз за утро, был куда более лестным, чем весь букет характеристик, коими успела нагладить себя Оля только за те несколько мгновений, что с ее губ сползала улыбка, сменяясь хмурым упрямством.
— Думаешь, будет в координационный центр перезванивать? — так и стоя по стойке смирно, спросила она то ли Голубеву, то ли космос.
Но космос молчал, а говорила Машка — уверенно и деловито:
— Думаю, не будет. По такой ерунде точно не будет — еще самого себя дураком выставлять. Да и ты у него в любимчиках. Но палку-то не перегибай, а то пройдет любовь. И присоединишься к клубу Басаргина.
— Не присоединюсь, — устало вздохнула Оля, опустившись на свой стул и уныло подпирая ладошкой подбородок. — Не оплачу членские взносы и не присоединюсь.
Машка шутку оценила и задорно хрюкнула. Но смеху ее разойтись во всю поросячью мощь не было суждено — в диспетчерской раздался звонок. Оля торопливо приняла вызов.
Возгорание на Васильковской, жилой дом. Пятиэтажка. Есть люди, возможно, дети. Сигнал тревоги. Голосовое оповещение. Путевые листы. Ближайший гидрант на расстоянии около двухсот пятидесяти метров. В подвальном помещении расположена действующая котельная. Проблемка.
