- Ты давно посещаешь занятия? Тебе помогает? - она открывает рот, чтобы спросить еще что-то, но я поднимаю вверх палец, призывая замолчать. Качаю головой, затем направляюсь к двери. Настырная тащится следом.
- Подожди, я хочу поговорить.
А я вот не очень.
- Я знаю, что ты прячешь под напульсником.
Замираю, с трудом удерживаясь, чтобы не обернуться. Не рассчитав скорость, она врезается в мою спину, ойкает и отлетает назад. Против воли бросаю взгляд на запястье своей левой руки, на котором шипованый напульсник - на месте, как обычно.
- Прости, не следовало говорить об этом вслух, но мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.
Журналистка, значит. Да нет же! Быть не может! По мою опять душу пришли! Сколько, пожалуйста, скажи, сколько можно? Да оставьте уже в покое! Самолеты падают, корабли тонут, воры обчищают квартиры, куча бездомных животных на улице… Почему вы вечно охотитесь за мной?!
Вздыхаю. Как жаль, они и сюда пролезли. Целый год организация «Без имени» внушала доверие, они даже вывеску на здание не вешают, дескать, чтобы не привлекать внимание. Закрытый клуб с кожаными диванами и привезенными со всего мира экзотическими цветами в горшках, расставленными то тут, то там. Интересно, много фотографий Элен успела сделать?
- Скажи, что не против, пожалуйста, - она смотрит на меня снизу вверх, неуверенно переминается с ноги на ногу. Ошибка подходить так близко, сейчас разница между нами особенно разительна: Элен меньше, слабее физически. И ей страшно. Мне - нет. Журналисты пугают лишь поначалу, когда выкрикивают в спину вопросы, выворачивающие душу на ту, другую сторону, да так часто, что уже не знаешь, где у нее, души, изнанка, а где лицо. И смотрят при этом голодно, жадно, питаясь неуверенностью пойманной жертвы. Самое главное, не показать, что мешкаешь или в чем-то сомневаешься.
Элен тоже голодна, от нетерпения трясется девчонка. Чтобы попасть в эти искусно расписанные репродукциями известных художников стены, нужно проделать огромное количество работы, и все впустую. Даже жаль ее.
Поворачиваюсь спиной, решительно иду в сторону выхода. Она, увы, не отстает.
- Я их знаю, - доносится от нее. - Два тринадцать, - она говорит громко, отчего я сильнее сжимаю зубы и всего лишь на миг, но прикрываю глаза, оставаясь в темноте. Сволочи, понимают, чем привлечь внимание, гребаные психологи самоучки, бьют по больному. И почему-то внутри что-то, еще трепещущееся, болезненно сжимается и откликается.
- Три сорок, - чеканит она слова уверенным, хорошо поставленным голосом. От пищащих интонаций жертвы изнасилования не осталось и следа. Идет шаг в шаг и зачитывает цифры наизусть, ни разу не ошиблась. - Четыре ноль четыре. Пять шестнадцать. Семь ноль ноль.
Слова бьют по голове, словно тяжелой палкой огребают. У Элен глубокий, низкий, обволакивающий голос, что кажется - она мантру распевает. И это ужасно. Это действительно хуже, чем можно придумать.
Да, мне следует вызвать охрану. Схватить журналистку за запястье и притащить к стойке регистрации. Или просто подойти, сунуть записку под нос Олесе, дальше бы она разобралась без меня. Но я не буду тратить время на скандалы сегодня. Разберусь с этим позже. Я бегу.
Трофимов подогнал машину к входу, держит двигатель заведенным. Черная «Ауди Q7» блестит на солнце отполированным бампером, смотри в него, как в зеркало. Трофимов работает на нашу семью уже много лет, он человек верный, абсолютно предсказуемый, молчаливый и исполнительный. Каждый год ему повышают зарплату ровно на столько, чтобы обрисовать радужные перспективы и воодушевить.
Журналистка скачет по пятам. Если она схватит меня за руку - а они и на это способны, то дам сдачи, честное слово. Устал. Прошло шесть лет, а они продолжают жужжать, как осы, вроде бы Элен одна - а ощущение, что целый рой крыльями машет, ищет, куда б ужалить побольнее. Мир уже забыл о «Попаданцах новой эпохи», но нет же, нужно обязательно напомнить, поднять общественность на уши.
Она хватает меня за руку. Остолбенев от такой наглости, я оборачиваюсь, вырываюсь сильнее, чем следовало бы. Не удержавшись, она падает на колени.
- Извини, но это очень важно… я хотела…
Сажусь на заднее сиденье машины и прикрываю глаза, чувствуя, как приятно окутывает согретый печкой воздух. Затем достаю сотовый.
«Новенькая Элен - проверьте. Задает вопросы», - отправляю на почту Татьяне Петровне. Разумеется, скоро об Элен будут знать все от и до, иначе клиника понесет колоссальные убытки. Они дают смелые обещания полной секретности и впечатляющие гарантии анонимности, чтобы позволять подобные проколы.
На самом деле - никак не ожидал атаки, а оттого опять накрыло. Пакостно, тяжело на душе. Она у меня давно как мешок, набитый камнями. Спасибо, Элен, за пару новых булыжников. Нужно избавиться от этого чувства, и на данный момент я знаю лишь один для этого способ.
Глава 2
2:13
3:40
4:04
5:16
7:00
Цифры, цифры, цифры. Они повсюду. С ними обязательно считаться, привязываться к расписанию в голове или в электронном ежедневнике, числу на весах, хорошо, если двузначному, годам в паспорте, которых всегда мало или много, но только не столько, сколько действительно нужно. Просто в моей жизни важных циферок чуть больше, чем в жизнях остальных людей. Было когда-то. И острее всего я реагирую, когда кто-то напоминает о том другом времени, когда они значили практически все. Шел обратный отсчет, права выбора будто и не существовало.
ЧуднОе было время, мы только и делали, что готовились жить. Подростки ведь… могут все. Не спать ночи напролет, жрать исключительную дрянь, при этом получать удовольствие от каждого дня, запоминать тонны бесполезной информации, фильтруя по какому-то известному только им принципу.Они верят в интуицию, оттого способны удивлять самих себя и окружающих. Да, подростки могут абсолютно все. Даже придумать мир, которого не существует, и найти способ туда отправиться.
Трофимов останавливает машину напротив «Банка крови». Здесь все, как обычно - побеленное двухэтажное здание, увешенное частенько меняющимися баннерами в стиле «Мир во всем мире», «Мы сильны, когда едины». Сегодня это выполненный в зелено-красных тонах: «Подари жизнь. Ты сможешь». Удивляет только природа. Каждый раз она украшает аллейку перед строением сезонными красками, внося толику новизны в привычные будни.
- Я буду вас ожидать на парковке, как обычно. Как освободитесь, просто позвоните, пожалуйста, подъеду к воротам.
Киваю водителю и иду в здание. Вообще-то сдавать кровь рекомендуется до двенадцати дня, но постоянным донорам делают исключение. Регистратура, обязательный анализ крови, короткий стандартный разговор с врачом и, наконец, медсестра Алёна Михайловна кивает мне и указывает на удобное кресло в специальном кабинете, прокалывает предплечье, просит поработать кулаком.
