На протяжении нескольких лет мы безуспешно пытались завести с Юлей своего ребенка, пробовали ЭКО, проходили кучу обследований, но ничего не получалось. Наверное, на фоне неудач Юля в какой-то из моментов не выдержала и сломалась. Подсела на наркотики. Чувство вины точило меня каждый день, что я долгое время не замечал в ней изменений, упустил момент, когда она опустилась до таких крайностей. В силу занятости и бесконечной гонке урвать новый выгодный контракт или оформить сделку я обнаружил ее пристрастие к белому порошку, когда уже стало слишком поздно.
Глава 2
Антон
Я подошел к машине и постучал в окно с водительской стороны. Сергей опустил стекло вниз.
— Ключи. На сегодня свободен, — металлическим голосом произнес я.
— Уверен? — Сергей вышел из машины и встретившись с моим непроницаемым взглядом, кивнул в сторону руля: — Ключи в замке зажигания.
Я молча забрался на место водителя. Домой ехать не хотел, в клуб и подобные сборища людей — подавно. Даже и не вспомню, когда там бывал в последний раз.
Оставив Сергея на парковке одного, я завел двигатель. Мне хотелось побыть одному и еще раз обо всем хорошо подумать. Я достал из внутреннего кармана темного пиджака фото девушки, которое прихватил с собой из кабинета, подогнул края снимка и расположил его на приборной панели. Потянулся к бардачку за сигаретами. Давно у меня не появлялось желания прокатиться по ночному городу под громкую музыку без сопровождения Сергея. Одному… Сколько времени я уже был один? В моей жизни не было места случайным любовницам. Мне кажется в глубине души я все еще любил жену. Нет, не так — наши общие с ней воспоминания. Именно они грели душу и иной раз выжигали ее дотла.
Я гнал как сумасшедший, благо пробок в такое позднее время не было. Смотрел на дорогу и на мгновения задерживал взгляд на знакомом лице. Перед глазами все время стояла Юля. Наша свадьба и ее слезы в глазах. По каждому поводу плакала и была сентиментальной до ужаса. В какой из моментов она все это растеряла? И если была моя вина в этом, то почему я не заметил, что все пошло наперекосяк? В груди все разлетелось на ошметки от последнего воспоминания, которое въелось под кожу: затуманенные кайфом глаза, словно в этот момент передо мной другой человек находился, чужой, незнакомый. Разочарование — вот что я чувствовал, будто превратился в пустой сосуд. Столько всего добился, а ради чего спрашивается? Ради кого?
Телефон завибрировал, я достал его из кармана и нажал на зеленую кнопку. Такие поздние звонки в ночи никогда не предвещали ничего хорошего. И я не ошибся в этом предположении. Выкинул окурок в открытое окно и вслушивался в голос лечащего врача Юли. Он сообщал, что она каким-то образом сбежала из клиники, ее нашли недалеко от здания без сознания. Очередная передозировка. Но я сам лично отследил всех ее поставщиков и перекрыл всем кислород. И вот снова осечка. Да сколько же можно?
— Ваша жена снова в коме. Шансы… Нет шансов. Поддерживаем искусственно столько сколько скажете, — прозвучал мой и ее приговор.
Ничего не ответив, я разъединил звонок, схватил снимок в руки, скомкал его и выбросил вслед за окурком.
Я катался по городу, пока не загорелся красный значок топливного бака на приборной панели, впервые ощущая легкую грусть и нечто подобное смирению. Я ждал подобных новостей. Хотя ждать и столкнуться по-настоящему — абсолютно разные вещи. И свой ответ на слова врача я тоже знал, потому ничего ему не сказал. Пусть Юля побудет живой до утра. В любом случае она уже давно потеряла себя, и ни я, ни врачи — никто не смог бы вытащить её на свет. Я не бог, не вершитель человеческих жизней, я всего лишь тот, кто когда-то безумно любил эту женщину, а теперь ее следовало отпустить и прекратить наши муки. Юля сама выбрала этот путь, а я боролся за ее жизнь до последнего.
Спать я не ложился, но усталости не ощущал. Приехал в наркологическую клинику под утро, поднялся в отделение реанимации. Юля лежала бледная, как сама смерть на таких же белых простынях, подключенная к многочисленным трубкам и проводам. Руки исколотые, проглядывает тонкая сетка вен. И сама она словно прозрачная… Я долго смотрел в её лицо, пока в палату не вошёл врач.
— Я буду присутствовать, — сказал ледяным голосом, не спуская с нее глаз.
Еще давно в шутку пообещал ей, что если она будет умирать, то буду с ней до последней минуты.
— Шансов нет. Мозг уже мертв. Мне жаль…
— Давайте без сантиментов. Я как-нибудь без ваших сожалений обойдусь, — поднял каменное лицо и посмотрел на врача.
— Да, Антон Владимирович, — он тяжело вздохнул в ответ. — Скажете, когда будете готовы и вот бумаги… подпишите. Это обязательное условие. Ваше согласие…
Пробежавшись взглядом по ровным строчкам, я вдруг осознал, что сейчас подпишу нам обоим смертный приговор. На какую-то долю секунды я опешил, а потом поставил размашистую роспись и вернул бумажки врачу. На самом деле Юля не понимала какой она счастливый человек. Наверное, будь я на ее месте, то и не желал другого исхода. Маленькой девчонкой я полюбил ее много лет назад, а в итоге так по-разному мы заканчивали наш общий путь…
Я прикоснулся к ее руке. Пока еще теплой. Агонии внутри не ощущал. Пережил ее значительно раньше. И много времени надеялся, что она ради нашего общего будущего поднимет себя с колен. И только теперь понимал, что надежды не оправдались и оказались напрасными.
Я был всегда рядом с ней и сейчас пришел, чтобы быть до конца, как и обещал ей когда-то… Пришел отпустить и жить дальше. Как? Не знаю. Наверное с такими пробоинами в сердце и в душе не выживают.
Махнул врачу рукой, в палате тут же появилась медсестра, она подошла к Юле, а через несколько секунд я услышал оглушающий звук приборов, подтверждающих смерть огромного куска моей жизни…
Я ошибочно полагал, что в эту минуту все закончилось, но, увы, это было не так. Только что я взял большой грех на душу и принял решение не говорить о смерти Юли ни одной живой душе, кроме Сергея. Никто и никогда не узнает, что она умерла от наркотиков. Потом я обязательно что-то придумаю, но сейчас не готов был делиться ни с кем своей болью и горечью от утраты некогда любимого и близкого человека.
Глава 3
Антон
Чувствовалось приближение весны. Тепло набирало обороты, все кругом цвело и благоухало, зелень пестрила яркими красками. Только ничего этого я не замечал. После смерти Юли и ее похорон я неделю ходил потерянным, забросил все дела и на меня накатила апатия. Все валилось из рук чем бы я не пытался заняться. Как приведение бродил по нашему дому и не мог найти себе места. Вроде и понимал все, и давно мы уже отдалились с ней друг от друга, но невыносимо тяжело было вспоминать тот день, когда ее сердце остановилось. Иногда мне казалось, что и мое замедлило ход, затянулось холодной коркой льда. А тут еще адвокат Абрамова со своим договором опеки и наследством звонил последние дни по несколько раз на дню… Но не до него мне сейчас было. Сколько помнил себя, всегда таким был: если приключались какие-то сильные неурядицы, закрывался в своей раковине и становился отшельником, пока не находил решения всем проблемам. Юля знала об этой черте моего характера и никогда не донимала истериками и ссорами почему я вдруг превратился в бесчувственную статую. А мне впервые в жизни захотелось поделиться с ней наболевшим, а не молчать… Вот же превратности судьбы.
