Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
В 1202 году Римским Папой был объявлен очередной крестовый поход на Ближний Восток. Вместе с другими французскими рыцарями туда отправился любимый и единственный сын Лауреты Себастьян, и вот шел уже второй год, как от него не было вестей.
— О, Боже, благодарю Тебя за то, что Ты позволил моему сыну припасть к месту, где ступала нога сына Твоего Иисуса Христа, — прошептала Лаурета, став на колени перед святым распятием, висевшим у нее в спальне. — Благодарю Тебя, и прошу благословить его благополучное пребывание на Святой земле… — Она сложила ладони под подбородком, устремила взгляд кверху и прочитала каноническую молитву, завершив ее словами: — Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
Лик женщины был светел и ясен. Она представляла себе сына в святой Палестине и городе Иерусалиме, которых никогда не видела, но о которых много слышала от паломников, нередко проходивших через Безье. Ей воображению рисовались величественные картины борьбы Себастьяна с сарацинами и победы над ними под флагом с восьмиконечным крестом, таким же, какой рисовали на своем облачении крестоносцы.
А тем временем Себастьян, вопреки представлениям простодушной Лауреты, вместе с товарищами дрался не с сарацинами, а с единоверцами — православными христианами.
Такого поворота событий, какой совершился по прибытии Себастьяна де Мазаурика и других французских крестоносцев в Венецию для того, чтобы отплыть в Египет, который планировалось использовать как плацдарм для нападения на Палестину, никто не ожидал. Веницианцы подрядились доставить французских крестоносцев по морю к берегам Святой земли. Но поскольку вместо тридцати тысяч рыцарей для участия в крестовом походе в Венецию прибыло вдвое меньше, крестоносцы по причине своей малочисленности оказались не в состоянии оплатить корабли и провиант. Тогда крестоносцам была предложена коммерческая сделка. Вместо платы они должны были помочь венецианцам уничтожить их экономического соперника, портовый город Задар, расположенный на территории современной Хорватии, которая тогда называлась Далмацией.
Крестовый поход в Палестину находился под угрозой срыва, и воины Христовы согласились помочь в штурме и разграблении христианского Задара. На глазах Себастьяна вместо мусульманской крови сарацин лилась христианская кровь хорватов, и Себастьян деятельно в этом участвовал. Ему, как и всем прочим крестоносцам, очень хотелось попасть в Святую землю, легендами о которой полнился весь Лангедок, и этим желанием он оправдывал для себя участие в грязном деле разграбления Задара.
Перезимовать пришлось в Далмации, и Себастьян, томимый скукой и тоской по родине, впал в грех, увлекшись сероглазой славянкой Миленой.
«В конце концов, — думал он, — выбор за меня совершила моя матушка, и Господь меня простит, поскольку знает, что в мыслях у меня ничего плохого не было. Ведь поговаривают, что и сам Иисус Христос не чурался прелестей грешницы Марии Магдалины».
Ересь катаров была широко распространена в Лангедоке, где Себастьян провел детство. И до его ушей не могли не дойти катарские легенды о рождении от Христа детей Марией Магдалиной, которая, якобы переправившись из иудейской Галилеи в Марсель и поселившись во французской Галлии, соседствовавшей с Лангедоком, принесла на родину рыцаря де Мазаурика кровь Христа. Себастьян и верил и не верил этим легендам, но, как и многие, считал, что дыма без огня не бывает.
К тому же Себастьян за время пребывания в ордене тамплиеров был свидетелем разного рода телесных непотребств его рыцарей, по сравнению с которыми его связь с этой славянской девушкой выглядела не более чем проступком. Его молодое тело дышало жаждой жизни и так же, как у многих тамплиеров, рвалось из пут воздержания и ночью, и днем.
Надо сказать, что в ордене строжайше запрещалось плотское общение с женщиной, но если возникало сильное желание, рыцарям-монахам, чтобы унять его, не воспрещалось совокупляться друг с другом. И Себастьян однажды видел, как Великий магистр использовал юного брата Пейре три раза за ночь. Рыцарь де Мазаурик при этом прятался за ширмой в келье своего товарища, откуда он не успел выйти, когда туда заглянул магистр. Секс Пейре по принуждению с магистром был не менее отвратительным, чем сношения рыцарей с животными, чему также неоднократно был свидетелем Себастьян.
Душа Себастьяна отвергала срамные действа сотоварищей и напротив тянулась ко всему, что было связано с нормальными отношениями с женщиной. Он вырос в краю, где трубадуры воспевали куртуазную любовь к замужним дамам, а рыцари посвящали им свои подвиги, славя их имена. Себастьян наизусть помнил некоторые кансоны трубадуров Гильема Аквитанского и Бертрана де Борна, и сам пробовал себя в сочинительстве любовных песен. Особо обожал он поэму «Фламенка», по сюжету которой главный герой рыцарь Гильем для того, чтобы иметь возможность лицезреть обнаженной свою возлюбленную Фламенку, прорыл подземный ход из гостиницы, где он жил, к бане, в которую ходила дама его сердца. Эротика текста пленяла его своим очарованием, и Себастьян нередко предавался грезам о женщине. Теперь же строки любимого текста «Фламенки» ассоциировались у него с конкретным образом сероглазой Милены. И думать о ней ему было намного приятнее, чем наблюдать за мастурбацией или содомией братьев-тамплиеров.
Но зима скоро прошла, и встречи со славянской Фламенкой прервались. Вместо завоевания Египта крестоносцам снова предложили поучаствовать в коммерческом предприятии по восстановлению на троне низложенного Византийского императора, который попросил о помощи, суля за нее большое вознаграждение. И тамплиеры, среди которых был и Себастьян, так и не достигнув Иерусалима, с благословения Римского Папы, заинтересованного в ослаблении православного государства, направились на штурм всеславной столицы Византии города Константинополя. С лета по апрель следующего 1204 года в Константинополе шла борьба за власть, и крестоносцы, так и не получив обещанных денег ни от восстановленного у власти императора, ни от сменившего его преемника, вынуждены были прозябать под стенами великого города.
Взору юного рыцаря де Мазаурика во всем своем великолепии предстала византийская столица. Он восхищался ее храмами и церковным убранством, возвышенной архитектурой дворцов, изысканными нарядами и укладом жизни. Теперь Себастьяну его малая родина казалась отсталой провинцией, где даже главные города не могли сравниться с рядовыми селениями великой Византии, преемницы Римской империи. Он никогда не видел ни таких фресок, ни таких изысканных орнаментов, которыми поражали его взор здания Константинополя.
Но и роскоши Константинополя удивляться Себастьяну долго не пришлось. Святое воинство, выступавшее под именем Христа, вскоре вступило в конфликт с взбунтовавшимся местным населением, не желавшим платить повышенные налоги, чтобы содержать крестоносцев. 12 апреля 1204 года крестоносцы штурмом взяли Константинополь и предали его святыни и памятники разрушению. Такого вандализма, с которым рушилось все то великолепие, которое он мог наблюдать в столице Византии, бедный рыцарь из Окситании еще не встречал. На его глазах гибла красота, которой он еще совсем недавно так восхищался. И теперь он сам вынужден был участвовать в ее уничтожении, выполняя воинские распоряжения.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
