Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
И что я так всполошилась?
В конце концов, если мне не понравится этот синьор… как его? Лаварди, я всегда могу мило улыбнуться и сообщить, что у меня изменились планы. Мои планы могут измениться даже так сильно, что я закрою чемодан, отправлюсь на станцию и сяду в первый попавшийся поезд.
Я ополоснула лицо холодной водой и взглянула в зеркало. Увиденное мне не понравилось.
Синьор Лаварди был похож на любимого дядюшку. Ну, у меня лично был именно такой любимый дядюшка, двоюродный брат отца. Дядю Руфуса в семье никто и никогда не принимал всерьез. Вот он точно так же осыпал сигарным пеплом лацканы пиджака, и цветной шелковый платок в нагрудном кармане, и морщинки у уголков глаз у него были похожие.
Consigliere встал, здороваясь, и оказался высоким и худым, словно складной метр.
– Итак, синьор Лаварди? – спросила я самым деловым тоном.
– Итак, синьора, – передразнил меня собеседник и неожиданно засмеялся. – Я весь в вашем распоряжении. Как мне сообщил наш дорогой Антонио, у вас завтра Chiocollata Danzante в Ка’Градениго и для начала вам нужно подобрать наряд?
Ателье Флавиа сверкало витриной на calle de le Becarie, однако гондола подвезла нас к водному подъезду, со стороны sotoportego de ca’Dorso. Я уже знала, что вход с воды считается здесь более почетным. За двадцать минут в гондоле от причала «Палаццо Дандоло» до этого sotoportego синьор Лаварди успел рассказать мне о некоторых тонкостях жизни в городе; пожалуй, возникло ощущение, что информация меня уже переполняет.
Хозяйка ателье, синьора Паола Флавиа, смотрела на меня без особой приязни, постукивая указательным пальцем по выпяченной нижней губе. Потом повернулась к моему сопровождающему, и пальцы ее быстро замелькали в воздухе, ведя разговор на тайном языке жестов. Я не удивлялась: два моих старших кузена освоили подобный язык во время службы в армейской разведке и кое-каким жестам даже научили меня. Синьор Лаварди отвечал редко и коротко, но, по-видимому, был убедителен, так что через короткое время дама вновь посмотрела на меня и сказала вслух:
– Ну, хорошо. Значит, Chiocollata Danzante, и будет это завтра.
– В Ка’Градениго, Паола, – многозначительно сказал мой consigliere.
Обойдя меня, будто колонну, она задумчиво постучала себя пальцем по подбородку.
– Серые глаза, светлая шатенка, кожа чуть смуглая… Вы, наверное, носите голубое и синее, синьора?
В ее голосе мне послышалось слегка прикрытая снисходительность, я разозлилась и ответила резко:
– В основном я ношу зеленое! Хирургическую робу. А в свободное время, которого немного, надеваю джинсы и то, что попадется под руку.
– Понятно, – откликнулась синьора Флавиа, нисколько не обидевшись. – Черное и белое, вот так мы попробуем. Джованна! Принеси «герцогиню Сфорца» и все, что положено!
Я хотела упереться: что такое, вокруг полно дивных платьев всех цветов радуги – малиновые, золотые, бирюзовые, – а меня, словно монахиню, упихивают в ахроматическую гамму. Но потом мне стало любопытно, что ж за платье названо именем знаменитой герцогини?
Черный шелк, шитый серебром. Белое кружево манжет и широкого стоячего воротника, сверкающее серебром и мелкими стразами. Черный плащ с объемным капюшоном и треуголка, отделанная серебряным галуном.
И корсет, мамочки!
– А неплохо, – с одобрением сказала синьора Флавиа, осматривая меня со всех сторон. – Весьма неплохо. Осталось подобрать маску.
– Возможно, у госпожи Хемилтон-Дайер есть какие-то предпочтения? – вежливо поинтересовался синьор Лаварди, одновременно продолжая выплетать пальцами кружево тайной речи.
– Джованна! Принеси второй и третий наборы! – закричала хозяйка ателье, и еще прежде, чем эхо ее голоса затерялось в складках платьев, немолодая помощница внесла две подставки с масками.
Я затаила дыхание. До меня вдруг дошло, что с завтрашнего дня в этом городе можно не снимать маску вообще. Быть без лица. Без имени. Без биографии, анкетных данных, перечня научных достижений, списка использованной литературы. Медленно я протянула руку к белой маске, полностью закрывающей лицо. Нижняя часть ее была выдвинута вперед длинным и довольно уродливым клином.
– Это баута, синьора, – мягко проговорил Лаварди. – Отличный выбор, именно то, что нужно к tricorno. Только, позволю себе заметить, белую бауту носят летом, зимой же полагается черная. Вот, например, такая.
И он протянул мне черную маску, украшенную алыми ограненными кристаллами.
Я приложила маску к лицу и повернулась к зеркалу. Там отражалась совершенно не знакомая мне дама, лицо которой искажал и немало уродовал клин, клюв, выпяченный подбородок. Мой глаз хирурга, специалиста по красоте, это резало ужасно.
– Синьор Лаварди, а почему эта… баута имеет такую странную форму? – спросила я, пока госпожа Флавиа завязывала на затылке ленты маски, закрывала мои волосы шелком и кружевами и водружала треуголку поверх платка.
– Это очень просто, синьора. Благодаря этой детали, кажущейся вам столь странной, вы сможете есть и пить, не снимая маски. Кроме того, она изменит ваш голос.
– Изменит голос, – повторила я, продолжая глядеть, как в зеркале приобретает пугающую реальность черно-белая фигура, на бауте которой сверкают алые капли. – Очень интересно. Скажите мне вот еще что, я ведь могу носить и мужской костюм?
– Разумеется, синьора! – ответили в один голос мои советчики.
– Тогда хотелось бы примерить… ну, скажем, вот этот, – не глядя, я ткнула пальцем и попала в лазурно-синий камзол, отделанный бледно-голубым шитьем и белоснежными кружевами.
В гондоле синьор Лаварди снова сел напротив меня и спросил:
– Могу ли я предложить вам отличное место, чтобы пообедать? Вам понравится.
Я взглянула на часы: оказывается, в ателье мы провели гораздо больше времени, чем я предполагала, стрелка подползала к половине шестого. Ну да, уже почти стемнело…
– А нас сейчас покормят где-нибудь? – с сомнением спросила я. – Мне говорили, что в Лации все рестораны закрываются в половине третьего и будут открыты уже только к вечеру. Вообще-то, конечно, есть хочется.
Есть хотелось просто зверски, честно говоря. Завтрак был давным-давно, еще утром, а с тех пор мне перепали только чашка кофе с крохотной печенинкой, принесенные одной из мастериц в момент смены костюма.
– Покормят, – кивнул мой consigliere. – Конечно, вам не принесут раззолоченного меню на десяти языках, что так любят туристы. Уж что приготовили сегодня, то и подадут. Но зато это будет настоящая венецианская кухня, никаких штучек с юга.
Слово «юг» было выплюнуто синьором Лаварди с таким презрением, что я поклялась себе самой страшной клятвой: никогда при нем не признаваться в своей любви к пицце.
Настоящая венецианская кухня на сегодня была представлена sarde e saor – сардинами, обжаренными в масле с луком, изюмом и орешками пинии. Их сменило risotto de go, затем хозяйка, суровая старуха в черных кружевах, подала телячью печень. Белое вино, чуть-чуть пенящееся, разливалось из холодного, запотевшего стеклянного кувшина. Третий его бокал привел меня в состояние примиренности со всем миром, которого так долго не удавалось мне добиться дома, в Бостоне.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
