Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Все-таки Полина поднялась и пошла за щеткой. Завтра тоже будет некогда, особенно если откладывать все на потом.
Дружок вытянулся на лапах, поднял холку, навострил уши, настороженно повел головой в сторону калитки, предупреждающе гавкнул и побежал, указывая путь хозяйке.
За калиткой у фонарного столба руки в брюки стоял Миша. Рослый, кряжистый. Левая нога выставлена вперед, правый локоть отведен в сторону, в зубах «беломорина». Полине казалось, что он вот-вот сорвется с места и пойдет в пляс под скрипки сверчков. Кровь у него пьяная, настроение ухарское. Полине даже не надо было принюхиваться, чтобы это понять.
Когда Миша трезвый, он тише воды, а под мухой мог и нахамить, на свою покойную жену иной раз руку поднимал. Это если верить молве, которая, конечно, врет, но не всегда.
— Светит месяц, светит ясный!.. — с папиросой во рту прошамкал Миша.
Тридцать четыре года мужику, а выглядит на все сорок, если не больше. Кожа грубая, темная не столько от солнца, сколько от пота, перемешанного с землей, зубы коричневые, с гнильцой, да и то не все. В верхнем ряду их заметно убыло, особенно передних, а ему и дела нет. Борода кудлатая, прокуренная, да и без того вид у мужика запущенный.
— Шел бы ты домой, месяц ясный, — из-за калитки сказала Полина и покачала головой.
Отец ставил забор на века, на бетонные столбы, но высоко поднимать его не стал. Штакетины едва доходили до уровня груди. Если бы Миша захотел, то перемахнул бы через такую ограду в два счета. А если бы захотел еще сильней, то и Дружок с его зубами не стал бы ему помехой.
— Да, ясный, — подтвердил Миша.
— Ясный. Но грязный.
Пиджак на нем замусоленный, с засаленными рукавами. Черные в серую полоску брюки никогда не знали утюга. О том, что там под ними и сколько оно не стирано, можно было только догадываться. Впрочем, неряшливость для Миши — это, в общем-то, давно уже естественное состояние.
А ведь Варвара когда-то замуж за него собиралась. Правда, она и сама давно уже в это не верила.
— Да где же грязный-то? — Миша шлепнул ладонью по боковому карману пиджака, стремительно приблизился к Полине, дыхнул на нее сивушным перегаром с едкой табачной закисью.
Но куда больше ее злил запах отродясь не леченных зубов.
— И небритый.
— Почему небритый? Борода у меня. Бабам нравится! — Он закинул руку поверх калитки, нащупал засов, но Полина и не пыталась его остановить.
Она еще с вечера закрыла ее на замок.
— Ну вот и давай, иди к своим бабам!
— А ты не баба?.. Фифа городская, да? — осведомился Миша и ехидно скривился.
Полина пожала плечами.
Городской она так и не стала, во всяком случае, с хозяйством справлялась нормально, как самая настоящая деревенская. Это Варвара нос от грядок воротила, маникюры свои боялась испачкать. Полина тоже за собой следила, даже лицо солнцезащитным кремом мазала, когда на жару надолго выходила, ночными кремами пользовалась, которыми Варвара с барского плеча ее одаривала. Но до сестры ей далеко, как по красоте, так и по ухоженности.
Да и в личной жизни у Варвары все замечательно, муж ее любит, пылинки сдувает. С ребенком, правда, не ладится, сколько лет в браке, а все никак. Но так и мама такая же поздняя, замужем с восемнадцати лет, а Варвару только в тридцать пять смогла родить.
— Не нравятся тебе свиные рыла! — с обидой и вызовом в голосе наседал Миша.
— А ты не будь свиным рылом. — Полина снова пожала плечами, довольно резко глянула на Мишу.
В общем-то, он мужик ничего, пьет не чаще других, работящий. Трактор у него свой, вспахать, накосить, дров привезти — не вопрос, были бы деньги или бартер. Его бы отмыть, приодеть да стоматологу в жертву принести.
— О-хо-хо!.. Мужик мужиком должен быть, а не фанфароном напомаженным. И где Варька себе такого павлина нашла? — проговорил Миша и пренебрежительно сплюнул себе под ноги.
— Жар-птицу.
— Почему жар-птицу?
— Да потому, что летает!
Вадиму сорок два года, но рядом с Мишей он смотрелся бы как сын возле отца, с разницей лет этак в двадцать. Моложавый, спортивный, утонченный, и улыбка у него белозубая, а какая пронзительная глубина в глазах!.. Ему бы в кино сниматься, а он автозапчасти продает, зарабатывает на этом, правда, очень хорошо. Дом у них свой, квартира в Москве, Варвара каждые три года машину себе меняет. Повезло ей с мужем.
Но Полина не столько завидовала сестре, сколько жаловалась на себя. У нее-то в жизни все наперекосяк, и Миша — не выход из положения. Не любит она его, не будет ей с ним счастья. Зачем же тогда замуж?
— Ой-ой! Летает! Как бы не упал!
— Если упадет, то прямо на тебя, — с усмешкой сказала Полина.
— А я не летаю? — Миша насупленно глянул на нее.
— Ты, конечно, ясный. Но не сокол.
— И замуж за меня ты не пойдешь?
— А это прямо сейчас надо сделать?
— Ну, не прямо. И не сейчас. Вообще надо!
— Вот вообще и приходи. Завтра. А лучше послезавтра.
— Да ладно тебе! Вечер-то какой! Пойдем прогуляемся! К озеру можно. А помнишь, как ты за мной и Варькой бегала? — Миша хитро сощурился, при этом приподнял верхнюю губу, обнажил брешь в зубах.
А ведь был когда-то первым парнем на деревне. Полина и в самом деле за ним следила, когда он гулял с сестрой.
— Давно это было. И неправда, — заявила она.
— Да ладно, давно! Как будто вчера!
— Давно, Мишенька, давно!.. Спокойной ночи!
— Эй! — Миша потянул руку, пытаясь ее остановить.
Но Полина продолжила движение, показала ему спину. А Дружок угрожающе гавкнул, пресекая поползновения этого типа.
Утро началось с малины и смородины. Пока не накатила жара, Полина привела в порядок все кусты, обрезала больные ветки и ненужные стебли, затем переключилась на пернатую живность. Курам можно было задать кукурузу прямо в початках, у кур острые клювы, им все равно, а вот уткам — нет. Полине пришлось вышелушивать зерно, смешивать его с тыквой и люцерной. Такое угощение пришлось уткам по нраву. Забавно было слушать, как они крякают от удовольствия. Куры остались во дворе, а уток Полина вывела к озеру и строго-настрого наказала им не заплывать в овражек с толстым слоем ила на дне.
Отец когда-то вывел туда, в этот самый овражек, прямо в камыши канализационную трубу ради удобств в доме. Впрочем, характерного запаха там вроде бы не было, а значит, и переживать нечего.
Мама с утра не капризничала, съела манную кашу, яйцо всмятку, ломтик хлеба со сливочным маслом, выпила чаю. Полина убралась за ней, натерла тело спиртовым раствором там, где назревали пролежни, сделала массаж рук, ног.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
