Из сообщения генерала Ири Камаса, командующего Силами спецопераций, направленного Службе безопасности Корусанта из центра ликвидации последствий происшествия в казармах бригады спецопераций на Корусанте, пять дней после битвы на Джеонозисе ТИПОКА, КАМИНО, ЗА ВОСЕМЬ ЛЕТ ДО БИТВЫ НА ДЖЕОНОЗИСЕ
Кэл Скирата совершил крупнейшую ошибку в своей жизни, притом что крупных ошибок на своем веку он совершил немало.
На Камино было сыро, что совсем не радовало раздробленную лодыжку. Хотя нет, сыро — совершенно не то слово, которым стоило описывать погоду: от полюса до полюса не было ничего, кроме вспененного штормами океана. И честно говоря, Кэлу стоило об этом узнать до того, как он согласился на столь заманчивое предложение Джанго Фетта, подразумевавшее весьма долгую командировку в местечко, которое его старый товарищ не удосужился четко описать.
Но сейчас это было далеко не главной проблемой.
Пахло здесь как в госпитале, а не как на военной базе, а уж на казарму это место тем более не походило. Скирата оперся на отполированный поручень, не позволявший свалиться с сорокаметровой высоты в зал, где вполне поместился бы боевой крейсер. Да что там, эту махину тут и потерять можно было бы.
Над головой возвышался сводчатый подсвеченный потолок, уходивший ввысь настолько же далеко, как и пропасть. Вероятность падения не так сильно пугала Скирату, как непонятная картина перед его глазами.
Эта «пещера» — чистая, как операционная, всюду отполированная дюрасталь и пермагласс — была заполнена различными конструкциями, напоминавшими фракталы. На первый взгляд казалось, что это гигантские тороиды, насаженные в несколько слоев на колонны. Однако, присмотревшись, Кэл заметил, что тороиды состоят из колец с пермаглассовыми контейнерами, внутри которых были еще контейнеры, а внутри их…
Нет. Это было невозможно.
Внутри прозрачных труб была какая-то жидкость, а внутри этой жидкости что-то шевелилось.
Скирате понадобилось несколько минут, чтобы пристально разглядеть одну из этих труб и понять, что внутри было вполне себе живое тело. На самом деле тело было в каждой трубе, а самих труб было очень много. Целые ряды крохотных живых детских тел. Младенцев.
— Фирфек![3] — выругался он вслух.
Он думал, что прибыл в эту позабытую Силой дыру для тренировки спецназа. А теперь понял, что оказался в кошмаре наяву. Услышав сзади эхо шагов, он резко обернулся и увидел Джанго, который неторопливо направлялся к нему, опустив голову словно бы с укором.
— Если ты думаешь уйти, Кэл, то напоминаю, что ты прекрасно знал условия сделки, — сказал Джанго, облокотившись рядом на перила.
— Ты говорил…
— Я говорил, что ты будешь тренировать спецназ. И не солгал. Просто его только выращивают.
— Кого-кого?
— Клонов.
— И какого фирфека ты вообще решил в это ввязаться?
— Пять миллионов и немножко премиальных за то, что я стал донором генов. И не смотри на меня так, словно поступил бы иначе на моем месте.
Общая картина более-менее прояснилась, но Скирата все равно был в шоке. Одно дело война, и совершенно другое — вся эта странная наука.
— Ну, я свою часть сделки выполню, — сказал Скирата, поправляя пятнадцатисантиметровый трехгранный клинок, который всегда держал при себе в рукаве куртки. Внизу невозмутимо проплыли двое каминоанских специалистов. Никто его не обыскивал, так что Кэл чувствовал себя весьма спокойно, имея при себе некоторое количество оружия, в том числе потайной бластер, спрятанный за голенищем сапога.
«Но эти детишки в колбах…»
Когда каминоанцы исчезли из виду, Кэл спросил:
— Что они собираются делать с этой армией?
— Конкретно они — ничего. И тебе тоже пока знать ни к чему, — ответил Джанго, поманив его за собой. — К тому же ты ведь уже мертв, помнишь?
— Похоже на то, — протянул Скирата.
Теперь он был одним из «Куи'вал дар», что буквально переводилось как «те, кто более не существует». Один из сотни опытных бойцов, знающих толк в десятке различных специальностей. Джанго втайне призвал их всех на Камино, пообещав круглую сумму… если они готовы полностью исчезнуть из Галактики.
Следом за Джанго Кэл двинулся в путь по коридорам из цельного белого дюрапласта. Порой по пути встречались длинношеие змееголовые каминоанцы. Кэл был здесь уже четыре стандартных дня и все это время смотрел из окон своей комнаты на воды бескрайнего океана, из которого порой вылетали эйвы. Раскатов грома из-за звукоизоляции не было слышно, но вот отблески молний уже порядком раздражали своей частотой.
С первого дня своего пребывания здесь Скирата понял, что ему каминоанцы не понравятся.
Ему не нравились их холодные желтые глаза, да и их высокомерие тоже. Подметив его хромоту, они спрашивали, не мешает ли ему этот… дефект.
Коридор с рядами окон, казалось, тянулся вдоль всего города. Было тяжело углядеть, где заканчивался горизонт и начинались дождевые облака.
Джанго оглянулся, решив проверить, не отстал ли его товарищ.
— Не волнуйся, Кэл. Я слышал, что летом тут бывают и светлые деньки. Ну так, парочка.
«Великолепно». Самая мрачная планета в Галактике. И он вынужден на ней торчать. Еще и лодыжка капризничала. Серьезно, надо было раскошелиться на операцию. Ну да ладно, когда — точнее, если — он отсюда выберется, то найдет лучшего хирурга.
Джанго тактично убавил шаг:
— Я так понимаю, Илиппи тебя взашей выставила?
— Да. — Жена Кэла не была мандалоркой. Он искренне надеялся, что она все же примет его культуру, но этого не случилось. Она терпеть не могла, когда ее муженек уходил сражаться на чьей-то войне. Ссоры начались тогда, когда он захотел взять с собой в бой двоих сыновей. Им тогда было по восемь лет, и они были достаточно взрослыми, чтобы начать учиться ремеслу. Но жена была строго против; когда Кэл вернулся с очередной войнушки, Илиппи вместе с сыновьями и дочерью дома не оказалось. Она развелась с ним по-мандалорски — так же, как и вышла замуж, когда оба просто обменялись клятвами. Контракт есть контракт, письменный или нет. — Ну и ладно, у меня есть чем заняться.
— Тебе стоило жениться на мандо. Аруэтиисе[4] не понимают, что такое жизнь наемника. — Сказав это, Джанго умолк, словно бы ожидая возражений, но Кэл молчал. — И что, сыновья с тобой больше не общаются?
