Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
- Ну пока, детка. Будь паинькой.
И я была. Всегда и во всем. Но в этот злополучный день все было против меня и моего характера. Этот проклятый бородач словно был подослан злыми силами, дабы сотворить из меня фурию. Хотя толку – вреда я ему явно не нанесла… а сама… Сама провалилась в глубокий обморок, и очнулась лишь в больнице. Хотя привираю – я уже в скорой почти в сознании была, когда надо мной хлопотали, только расплывалось все перед глазами и сильно тошнило, поэтому я предпочитала лежать тихо и молча, не подавая признаков жизни… Потому что в той же скорой со мной ехал бородатый! Его руки были в крови – костяшки пальцев прямо месиво, на скуле порез, рубашка в клочья… Именно он поднял меня с асфальта и внес в скорую – я хорошо запомнила запах его парфюма, и теперь он же заполнял тесное пространство скорой, пока ехали в больницу. Голос низкий, с хрипотцой, выдавал тревогу, когда бородач расспрашивал обо мне… Еще один повод не приходить в сознание. Пусть поволнуется! Так ему и надо! Пусть думает, что прикончил несчастную ни в чем не повинную девушку!
И вообще, почему он в скорой? Почему его не в полицию повезли?
В общем, нельзя сказать, что я гордилась своим поведением, надо мной прыгают врачи, а я изображаю обморок… Такие вещи не в моем характере, разве что семейные гены дают о себе знать… Но злодей, что был со мной в машине так пугал, смущал и злил одновременно, что иначе поступить я не могла…
Привезли нас в больницу быстро, поездка заняла меньше десяти минут – город маленький. Меня повезли в одну сторону, детину забрали в другую. Я сразу продемонстрировала врачам, что уже пришла в сознание. Мне сделали рентген и другие процедуры, обработали раны, полученные при падении, перевязали голову и отвезли в палату, велев ожидать врача. Я же рвалась уйти как можно скорее. Разбитая витрина беспокоила сильнее чем головная боль. Ведь у меня внутри имущество, картины… Нет, конечно там полиция, и Вадику вот только что позвонила, он успокоил меня, пообещав, что никуда не уйдет от галереи, хоть и порывался приехать ко мне.
Оставалось лишь лежать и ждать врача. Больше никому звонить не хотелось. Бабулю волновать? Ни за что! Лучше я сразу насчет новой витрины позвоню, закажу, чтобы сделали как можно скорее. Из-за проклятой драки я теперь до самого Нового Года на гречке сидеть буду! Потому что помимо уже имеющихся долгов появится еще один…
Кое-как поднимаюсь с постели, нестерпимо нужно в уборную. В палате умывальник, над ним зеркало – заглядываю в него и ужасаюсь. В таком виде мне не покинуть больницу без посторонней помощи! На меня же каждый встречный будет пялиться! Голова забинтовала, волосы местами слиплись, похоже от крови, местами торчат в стороны… Голубое платье порвано и покрыто бурыми пятнами… Доковыляв до кровати беру в руки телефон и звоню подруге, прошу приехать ко мне. Хорошо, что у меня есть мобильный, без него я бы сошла с ума. Но интересно, как так получилось, что он со мной? Я что, потеряла сознание, но его из рук не выпустила? Вот это конечно круто… Или сердобольные врачи нашли рядом со мной и прихватили. Тогда их просто необходимо отблагодарить!
Подруга обещает быть через двадцать минут, за это время приходит врач и сообщает, что у меня все замечательно, даже сотрясения нет. И что меня выписывают.
Приятная новость, обещаю освободить палату через полчаса, и врач уходит. А я жалею, что про бандита не спросила. И я не имею в виду состояние его здоровья! Я все еще глубоко возмущена, зла и взбешена тем, что мне довелось пережить по его милости. И никак не возьму в толк, почему его в больницу повезли? Почему не в полицейский участок?
В палату влетает Наташка и я забываю обо всем.
- Боже мой! Что с тобой случилось? – вопит она с порога, взволнованная донельзя. – Бабуля знает?
- Нет! Ни к чему ее волновать! Мне уже можно идти, врач сказал я в норме… Можешь сходить за выпиской? Хотя вряд ли она мне понадобится…
- Так, ну ка ляг и лежи, - строго приказывает Нат. – Ты себя видимо в зеркало не видела. Вся в кровище, скула опухла. Я этих мясников знаю, лишь бы выписать! Ща выбью тебе нормальное обследование, с ними надо никак не по-хорошему разговаривать…
- Не надо, мне на работу… Мне витрину разбили, - жалуюсь слабым голосом.
- Боже мой! Тебя ограбили? В нашем городе? Какой ужас! – Причитает подруга. – Уму не постижимо… кошмар, до чего кризис людей довел. Что у тебя можно там взять-то… кроме мазни разнокалиберной.
- Ну знаешь, там есть неплохие вещи, - бормочу обиженно.
- Дорогая, я ни в коем случае не хотела тебя обидеть, - идет на попятный Наташка. – Ты ж знаешь, для меня все мазня. Но согласись, странно…
- Потому что ты меня не слушаешь! – перебиваю подругу. – Это не ограбление, была драка, и я в общем немного сама виновата… в том, что пострадала… а вот витрина…
Тут меня начинают душить слезы, потому что снова вспоминаю сколько стоит замена, и насколько вообще вероятна возможность что тебе в витрину бросят человека? Мизерна! И почему я такая невезучая?
С Наташкой спорить бесполезно, она ушла, а я послушно прилегла снова, на казенное белье…
Почему-то мне приснилась мама… О ней я еще не рассказала, вообще – редко вспоминаю родителей. Оба настолько экспрессивные личности, что зачастую, особенно в подростковом возрасте, мне хотелось держаться от них подальше…
Познакомились родители в танцевальном коллективе «Березка». Я же говорила, что в моей семье все обладают склонностью к искусству. Так вот, мама танцевала. Мечтала о балете и «Мариинке», но потянула лишь «Березку». Впрочем, ансамбль был хороший, мама объездила с ним всю страну… Папа пришел туда спустя два года, был баянистом. Начался бурный роман, потом свадьба, потом родилась Одетта, моя старшая сестра… Каким-то чудом, когда родилась я, бабушке, самому разумному существу в нашем семействе, удалось убедить маму, что не стоит называть меня Одиллия… При том, что мама решила с самого начала оставить себе свою девичью фамилию – Лебедева, а перед моим рождением поссорилась с отцом и подала на развод, заявив, что даст мне свою фамилию… Согласитесь, Одиллия Лебедева – это слишком экстравагантно. Поэтому я безмерно благодарна бабуле, чуть переделав мамину мечту, меня назвали Эмилией, или, как чаще всего называли меня сокращенно – Эми. Эмилия Лебедева – другое дело.
Мама и папа потом еще не раз сходились и расходились, а потом папа скончался, выпив какое-то некачественное пойло с друзьями по филармонии… Мама была безутешна, потом запила, потом закодировалась и ударилась в религию, познакомилась с каким-то проповедником из Америки и уехала туда. Мы вот уже лет семь, только открытки да посылки от нее получаем. Чему всегда очень радуемся – ведь это означает что с мамой все хорошо. В остальном посылки странные – то одежда огромных размеров, парашют можно сшить, иногда это сувениры, иногда даже интересные. Подозреваю что мама бродит там по барахолкам да секонд-хендам, которые как я слышала в Америке очень неплохи… Пара подсвечников, присланных на рождество, отлично вписалась в интерьер моей галереи….
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
