Мне было так плохо, что, провались я сквозь землю, сочла бы это за благодать божью. но по воле злого рока всё стало только хуже. И мое нервное напряжение вот-вот готово было вылезти на поверхность.
— Эмили, не надо! — предостерегающе резко сказал Марк из другого конца комнаты, когда та откинула крышку сотового телефона, намереваясь, видимо, кому-то позвонить.
Эмили… помнится, в прошлый раз девушку звали Оливия. От этой мысли стало грустно. Быстро же он меняет подружек. Пройдя пару шагов, я почувствовала резкую боль в ноге.
— Куда ты? Куда ты в таком состоянии? О тебе есть, кому позаботиться? — встрепенулась Эмили и подбежала ко мне, чтобы поддержать.
Я была тронута таким вниманием с её стороны, не каждый день встретишь дружелюбно настроенную пассию бывшего, она не вела себя как конченая стерва, а по-настоящему переживала за сложившуюся ситуацию. Я мельком посмотрела в угол комнаты, где стоял Марк, но при таком освещении разглядеть выражение его лица было невозможно. Он молчал. Сердился? Негодовал? Или же просто был не в силах сдерживать злость из-за всего случившегося? Чувство неловкости встало на первое место. А как ещё оставалось себя ощущать? Он был прав, я вела себя глупо, неосмотрительно. Если бы со мной что-то случилось, ответственность за это легла бы на их с этой милой девушкой плечи.
— Мне очень жаль, что я доставила столько неудобств, — сказала я, обращаясь больше к Марку, чем к Эмили. — И… мне пора домой, я и так вмешалась в ваши планы на сегодняшний вечер, за что приношу извинения, — я попыталась выдавить из себя улыбку, извиняясь за эту нелепую ситуацию.
Но, судя по выражению лица Марка, который подошел к нам с Эмили, я поняла, что у меня получилось неубедительно. Его глаза сверкали… злостью? Мне не показалось? Да, наверное, я бы тоже злилась, если бы ко мне под машину бросился какой-нибудь человек. Ну, ладно, с меня достаточно внутренних переживаний, пора было отсюда убираться. При взгляде на яркую и изящную Эмили на ум то и дело приходили слова «третий лишний».
— Марк, ты же не позволишь ей уйти в таком состоянии… и виде? — Эмили испуганно обвела меня взглядом.
«Что? Неужто я так плохо выгляжу», — пронеслось в голове. Наверное, так оно и было. После того, как мой опекун в клубе, на вечеринке по случаю моего дня рождения, попытался меня изнасиловать, я была в неустойчивом психическом состоянии. Казалось, ещё немного, и меня накроет истерический шторм. Мне нужно срочно было делать отсюда ноги, но как? Я вспомнила, что оставила сумочку в клубе, когда выбежала оттуда, забыв обо всём на свете, думая лишь о том, как убраться подальше от этого места и опасности.
Если бы родители были живы, отец бы шкуру спустил с подлеца Генри, а мать, наверное, хватил удар…
*Flashback*
Вечером в клубе мы праздновали мой день рождения, собрались некоторые друзья, Генри Армстронг, мой опекун, привел несколько человек, которых я видела впервые в жизни, возможно, они были партнерами моего отца или друзьями Генри, точно не знала, а выяснить просто-напросто не успела. Раздался телефонный звонок, я отошла от компании друзей в дамскую комнату. По крайней мере, там было не так шумно, чтобы я могла расслышать собеседника. Не заметив, как Генри пошел за мной, я увильнула с собственного «праздника жизни» и немного расслабилась.
Генри изрядно подвыпил, но так как это происходило непрерывно с того дня, как он стал моим опекуном, я просто не обращала на этого внимания. Видеть его пьяным стало уже своего рода привычкой. После смерти родителей около года назад по всем документам Генри числился доверенным лицом моего отца, и суд счёл возможным назначить его опекуном до моего совершеннолетия. Ближайших родственников, кто возложил бы на свои плечи опекунство над несовершеннолетним подростком, не было, и мне пришлось смириться с тем, что им станет Генри. Они были дружны с отцом, и он во многом ему доверял. Как бы теперь отнесся отец к этому подонку, если бы узнал, что тот накануне вечером чуть не изнасиловал его малышку Кейт в её же день рождения, тем самым подарив билет во взрослую жизнь?!
В дамской комнате я зашла в первую же открытую кабинку, закрывая за собой дверь. Но чей-то черный ботинок нагло просунулся в дверной проем, не давая мне её закрыть. Затем этот кто-то с силой толкнул дверь на себя, и я увидела пьяного Генри. Он буквально запрыгнул ко мне в кабинку и прижал к стене, от неожиданности или испуга я не могла ничего произнести… А когда отошла от первоначального шока, то попыталась вырваться, царапая и стуча кулаками по его телу.
— Генри, что ты делаешь, убери от меня руки, — выкрикивала я, отпихивая грубые руки от своего тела.
Но он как будто не слышал, продолжая сжимать мои бёдра. Я попыталась вырваться, но от малейшего движения он только сильнее причинял боль.
Послышался звук разрываемой ткани, и я почувствовала, как острый ремешок от топа врезался в кожу, завопила, пыталась вразумить его, но всё было тщетно. На какие-то доли секунд мужчина ослабил хватку, и я уже было подумала, что он услышал меня сквозь пьяную пелену и решил отпустить. Но нет. Одной рукой он продолжал крепко держать меня. а другой потянулся к поясу своих брюк. Я брыкалась, отпихивала его, стараясь высвободиться из цепких рук, которые причиняли боль.
— Генри, нет! Отпусти! Ты не посмеешь! ГЕНРИ! — кричала я, вырываясь.
Он молчал и с остервенением продолжал расстегивать ширинку брюк. Слёзы катились из глаз, я не хотела показывать страх, но ещё меньше мне хотелось быть изнасилованной. Паника завладевала сознанием, я бешено начала глотать воздух, понимая, что меня спасет только чудо.
— Прекрати истерику! — прошипел он над ухом и с силой ударил по щеке.
Жгучая боль захлестнула лицо. Слёзы лились, не переставая. Я уже не пыталась вырываться, смиряясь с нависшей реальностью. Мужские руки оттопырили край юбки и рванули на себя кусок тонких колготок. Но когда пальцы Генри оказались в моих трусах, касаясь промежности, я вновь с остервенением начала вырваться, за что он залепил мне ещё одну звонкую пощечину. Меня охватил ужас, я что-то кричала во весь голос, надеясь, что хоть кто-то успышит и придёт на помощь.
— Генри, пожалуйста, не надо! Прошу тебя! — но мой голос сливался с гулом музыки.
Сильная рука крепко схватила за шею и сжала так, что мне стало не хватать воздуха, отчего всхлипы резко оборвались. Он зло прошипел, чтобы я закрыла свой рот, но я продолжала извиваться и дёргаться, не собираясь сдаваться.
Дверь в кабинку со свистом вышибло, и Генри кто-то оторвал от меня. Я тут же закрыла дверь обратно на замок и испуганно забилась в угол. В пьяном состоянии он не закрыл кабинку на замок! Всё внутри упало, когда я представила, что могло бы случиться, защелкни он шпингалет. Если бы он изнасиловал меня… я плакала, не переставая. Тело пронзала дрожь, было страшно выйти из этой клетки, но и находиться здесь я больше не могла. Пулей выскочив из дамской комнаты, где несколькими минутами ранее меня чуть не изнасиловал мой опекун, человек, которому доверял отец, я побежала прочь из этого места и треклятого клуба. Слёзы катились из глаз. Как много прошло времени, пока я была в этой «кабинке пыток»?
