Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
— Как тебя зовут?
Девушка медленно отвела ладони от лица, и теперь в ее взгляде был чистый, беспримесный ужас, словно Лефевр выбрался из самых глубоких пещер Пекла. Ее губы задрожали.
— Вы тоже с Земли? — хрипло прошептала она по-русски и схватила Лефевра за руку. — Вы русский? Господи…
Лефевр притянул ее к себе и крепко обнял. Девушка уткнулась влажным лицом в его плечо и расплакалась — но теперь это были слезы счастья.
* * *
Когда они вошли в дом, дворецкий смерил лохмотья девушки настолько брезгливым и полным презрения взглядом, что Лефевр поежился. Должно быть, добрый Бланк терялся в размышлениях по поводу того, по какой такой прихоти его господин полез в помойку — потому что такие мерзопакостные бабы могут водиться лишь в самых грязных выгребных ямах на окраинах самых отвратительных трущоб. Помогая Лефевру снять пальто, дворецкий негромко и подчеркнуто вежливо осведомился:
— Прошу прощения, милорд, но кто это?
— Наш агент в Веренталии, — сухо ответил Лефевр. — Схизматики приговорили ее к смерти, ей с трудом удалось сбежать, — когда недоумение на лице дворецкого сменилось глубоким уважением, Лефевр продолжал: — Приготовьте для нее горячую ванну. И бывшую комнату Бригитты. Одежду сестры тоже можно взять. Ужин на двоих — в мой кабинет.
— Разумеется, милорд. Сию секунду, — с достоинством кивнул дворецкий и, обернувшись к девушке, поклонился и произнес: — Миледи, позвольте проводить вас.
Девушка неохотно отпустила руку Лефевра и пошла за дворецким к лестнице на второй этаж. Проводив их взглядом — Бланк осмелел настолько, что даже пытался о чем-то спрашивать гостью — Лефевр отправился в свой кабинет.
Закрыв дверь, он прошел к столу и, открыв нижнюю дверцу, вынул большую темную коробку, надежно запертую на замок. Лефевр провел ладонью по крышке, смахивая пылинки, и вспомнил, как незадолго до смерти мать, уже не встававшая с постели, позвала его и сказала:
— Огюст-Эжен, пообещай мне одну вещь. Возможно, однажды ты встретишь человека, который, как и я, будет чужестранцем, скитальцем среди миров. Дай мне слово, что ты обязательно поможешь ему или ей, как помог мне твой отец.
Ключ, который Лефевр постоянно носил с собой, повернулся в замочной скважине, и коробка открылась. Некоторое время Лефевр рассматривал ее содержимое, а затем вынул лист, лежащий сверху — на нем была изображена башня, белая с золотым, увенчанная тонким шпилем со сверкающим корабликом на верхушке. Перевернув лист, Лефевр прочел стихи, написанные беглым, легким почерком матери:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Он выучил эти стихи еще в детстве, когда мать рассказывала ему и Бригитте об удивительном городе Ленинграде, в котором родилась и выросла. Мать хорошо рисовала, и ее рисунки, изображавшие чудесную северную столицу другого мира, занимали почти половину коробки. На обратной стороне рисунков она писала стихи: Лефевр, влюбившийся по ее рассказам в далекий город, выучил их наизусть. Ему казалось, что так он будет ближе к матери, несчастной чужестранке, по воле случая попавшей в Сузу.
Выложив рисунки, Лефевр достал из коробки тетради: в них были записаны слова на русском языке с транскрипцией и переводом на валеатский. Раскрывая их наугад и перелистывая пожелтевшие страницы, он жадно впивался взглядом то в одну, то в другую строчку, убеждаясь, что до сих пор прекрасно помнит родной язык своей матери. Отец в свое время ругал ее, говоря, что за речи на русском их всех заберет инквизиция: ведьма из иного мира в доме дворянина, слова, которые напоминают заклинания, дети, распевающие непонятные песни — этого более чем достаточно для обвинения в злонамеренном колдовстве. Лефевр всегда поражался тому, почему отец, всегда производивший впечатление холодного и бездушного человека с каменным сердцем, привел в свой дом жалкую оборванку, встреченную возле кладбища — и не просто привел, а сделал законной женой, которой не изменял даже в мыслях.
В дверь постучали, и Луиз, одна из служанок, внесла в кабинет поднос с ужином. Лефевр кивнул ей и принялся убирать тетради обратно в заветную коробку.
— Миледи скоро спустится, — сообщила Луиз, накрывая на стол. Телятина в винном соусе с овощами издавала прямо-таки невероятный аромат. — Амина помогает ей одеться.
Лефевр снова кивнул. Будь воля Луиз, она болтала бы днем и ночью и уж точно выспросила бы у хозяина дома все подробности о неожиданной гостье — вот и сейчас едва сдерживается, чтобы не задавать вопросов. В дверь снова постучали, и дворецкий, открыв ее, пропустил в кабинет рыжую чужестранку и сделал служанке знак уходить. Луиз выскользнула из кабинета, закрыла дверь, и девушка посмотрела Лефевру в глаза и еле слышно прошептала:
— Спасибо вам. Спасибо вам огромное. Вы даже не представляете…
— Представляю, — Лефевр вышел из-за стола и приблизился к своей гостье. Сейчас, после горячей ванны, одетая в старое платье не по размеру, она казалась удивительно красивой. Влажные рыжие волосы были наскоро подхвачены умелыми руками служанки в высокую прическу, карие с прозеленью глаза смотрели на Лефевра с благодарностью и надеждой, даже уродливые пятна старых синяков на светлой коже не портили впечатления. Лефевр смущенно отвел взгляд — в конце концов, неприлично так таращиться на девушку — и произнес:
— Все позади, теперь вы в гостях у друга. Прошу к столу, полагаю, вы голодны.
Судя по всему, девушке действительно пришлось голодать: она опустошила свою тарелку в считанные минуты и робко попросила о добавке. Лефевр с удовольствием положил ей еще телятины и сказал:
— Вам сейчас нужно отъедаться. Давно вы в Сузе?
Девушка неопределенно пожала плечами. В глазах снова заблестели слезы.
— Я не знаю точно. Пять-шесть недель… Простите меня, в голове все путается…
Она шмыгнула носом и бессильно уронила руки на колени. Лефевр налил вина в высокий хрустальный бокал и протянул ей.
— Вот, выпейте. Вы ведь не помните вашего имени, так?
Девушка сделала глоток вина, поморщилась и кивнула. Лефевр придвинул свое кресло поближе и взял ее за руку. Девушка содрогнулась, словно прикосновение испугало ее, но руки не отняла.
— Мне как-то надо вас называть, — мягко произнес Лефевр. — Сегодня день поминовения святой Алиты, провозвестницы рождения Богоматери. Как вам имя Алита?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
