Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Потому что я снова слышу тот звук – быстрое шарканье, резкое поскрипывание. Никогда он не раздавался так близко.
Два месяца я живу с этим. Иногда каждый день, иногда в течение нескольких дней случается невыносимая пауза. Когда я сию секунду слышу все тот же звук прямо у двери террасы, он кажется почти прекрасным. Я бы не выдержала продолжения неизвестности, затянись она еще дольше.
Подвалом я не пользуюсь уже несколько лет, я туда даже не заглядывала все это время. В тот момент, когда я бросаю взгляд в сторону ведущей в подвал двери, ледяной ветер проносится по спальне. И как только слабое пламя свечи гаснет, я слышу.
2
Четверг, 12 ноября, 14:17
Его зовут Бергер. Сэм Бергер. Больше он ничего не помнит. Кроме того, что должен выбраться отсюда. Сбежать.
Он прижался рукой к кухонному окну; оно было настолько холодным, что потная ладонь, казалось, вот-вот прилипнет к стеклу. Он быстро отдернул руку – отпечатки были настолько заметны, что он предположил, что на стекле осталась его кожа.
Первое, что он увидел в окне, было его собственное отражение. Он поднял правую руку, вытянул указательный и средний пальцы, так что кисть стала похожа на двуствольный револьвер.
И выстрелил в себя.
За окном все было белым. Совершенно белым.
Глубокий снег лежал ровным покровом, под которым, возможно, скрывалось поле. И это поле, казалось, простиралось в бесконечность. Вдруг он заметил вдали какое-то движение, там, где уже едва хватало взгляда. Если изо всех сил напрячь зрение, можно было угадать в движущемся у горизонта длинном прямоугольнике автобус.
Ему нужно добраться туда.
Там есть дорога. Дорога на волю.
Дверь его комнаты впервые оказалась приоткрыта, ему удалось ускользнуть в самое правильное время, когда всех сморило после обеда, и он нашел кухню, куда он, насколько ему было известно, до сих пор ни разу не заходил.
Персонал подготовил все необходимое к вечернему кофе. На сервировочном столике стояло несколько термосов и блюдо с булочками с корицей, накрытое пленкой. Рядом со столиком висело несколько белых халатов.
Он снова посмотрел в окно, подойдя поближе; холод ударил ему в лицо. Он опустил взгляд и посмотрел на свое тело; из-под того, что в других обстоятельствах можно было бы принять за домашние брюки, торчали босые ноги. Он быстро подвигал пальцами – как будто они понимали, что ему без обуви до дороги никогда не добраться.
И все-таки он должен выйти. Должен сбежать. Он просидел здесь слишком долго.
Он слишком долго отсутствовал.
Он заглянул в кладовку. В дальнем углу стояла пара сапог, и он влез в них, хотя, они были ему малы размера на три. Пальцы пришлось подогнуть, но идти получилось. Может быть, получится даже бежать.
Вернувшись на кухню, он услышал за дверью крики, доносившиеся из коридора. Дверь была закрыта – но вряд ли это надолго.
Он схватил все три белых халата, висевших рядом с сервировочным столиком, и сделал несколько шагов к маленькой двери. Боль в согнутых пальцах ног не давала ему расслабиться.
Он натянул на себя первый белый халат, потом второй, но слишком близкий шум в главном коридоре помешал ему надеть третий. Осторожно нажав на ручку двери, он выскользнул в боковой коридор. Как можно тише закрыл за собой дверь и услышал, как распахнулась другая дверь кухни. Пробегая по темному коридору, он старался влезть в третий халат; из-за сапог его обычно проворная походка превратилась в безумное косолапое переваливание с ноги на ногу.
Обычно? Не было никакого «обычно». Уж во всяком случае, не походка. Казалось, он очнулся в совершенно пустом, совершенно белом мире.
В мире без знаков.
То, что казалось воспоминаниями, было ничем иным, как фантомными болями души. Все исчезло, обрублено. Как будто мозг сознательно заметал за собой следы.
И все же он узнал дверь, узнал даже щель, из-за которой последние метры темного коридора были пронизаны холодом.
Он распахнул дверь. Оказался на большой, прямо-таки огромной террасе, как будто она относилась к королевскому дворцу. Однако от снега была расчищена только небольшая квадратная площадка у самой двери. Вся усыпанная окурками.
Наверное, он выходил сюда покурить, когда все еще пребывал во тьме. Наверное, так и было. А как иначе он мог найти дорогу сюда?
Но разве он не бросил курить?
За границей утоптанного квадрата снег лежал метровым слоем. Расчищая площадку, из него вынули куб, так что перед дверью образовалась крутая ступень из плотно слежавшегося снега, ведущая на снежную равнину. До перил террасы оставалось метров шесть, и неизвестно, сколько оттуда вниз до земли.
До поля, ведущего к дороге. К дороге, ведущей отсюда.
Прочь.
Он бросился на окружавший его глубокий снег. Тот был покрыт толстым настом, так что не проваливались даже непропорционально маленькие ступни. Но под конец и это уже не спасало – борьба шла уже не за то, чтобы скорее добраться до ограды, а за то, чтобы хоть как-то передвигаться. В то самое мгновение, когда он добрался до перил, за его спиной раздался звук – скрипнула дверь на террасе.
До земли было метров пять. Там начиналось поле, которое он видел из окна. Снежный покров выглядел толще, чем на террасе. Если он такой же твердый, можно просто поломать ноги. Но выбора не было.
Не оглядываясь, он перекинул через перила сначала одну ногу, потом другую. Три халата развевались за ним, как странное подобие крыльев. Развевались очень долго.
Он спрыгнул в снег и утонул в нем. Да, утонул, снег смягчил падение. Он кинулся вперед, кувыркнулся прямо в метровую толщу снега. Рот забился, стало трудно дышать.
Это тянется слишком долго, его охватила паника. Необоримая паника. Однако он сумел встать и мог держаться на ногах. Он сплевывал и сблевывал снег, но продолжал бежать по полю. К дороге. Время тянулось немилосердно долго. Движения напоминали борьбу с зыбучими песками.
Преодолев с десяток метров, он бросил взгляд через плечо. Два широкоплечих мужчины стояли у перил террасы и смотрели на него. Потом исчезли.
Он продолжил бег. Снег одновременно был утрамбованный и пористый, податливый внутри, крепкий сверху. Это была борьба с силами природы. И, несмотря на три слоя больничных халатов, было безумно холодно.
Пошел снег. Крупные хлопья летели с темнеющего неба. Солнце уже зашло, когда он уловил новый звук, отличный от его судорожных вдохов и выдохов. Он замер, обратил взор к небесам, подставив лицо снежинкам, которые ложились на него, словно кусочки маски, затаил дыхание, прислушался.
Очень внимательно прислушался.
В последних, слабых лучах закатившегося солнца он угадал какое-то движение вдалеке. Наконец ему удалось различить и силуэт. Сквозь белую пелену двигался прямоугольник.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
