Книга Сыграй со мной в любовь - Мария Коваленко

Лика

Кабинет главного впечатлял. Мне страшно было подумать, сколько денег Шеремет вбухал в строительство и дизайн, но он явно не мелочился. В таком кабинете можно было жить! Огромный Т-образный стол с рядом кресел, окно в пол, обитый черной кожей диван напротив его и такого же цвета глухая стенка без ручек, с едва заметными стыками между фасадами.

Просто, строго и по-мужски. Впрочем, хватило одного взгляда на местного шерифа, чтобы понять — иначе и быть не могло.

Подтянутый, как атлет, широкоплечий и хмурый как туча Дмитрий Владимирович Шеремет смотрелся здесь невероятно органично. Темно-синие глаза в обрамлении черных длинных ресниц, низкие надбровные дуги, колючая щетина и, словно трещина в бронированном фейсе, ямочка на подбородке.

Если бы не ледяной взгляд, его даже можно было назвать красавцем… из той опасной категории мужчин, которых лучше обходить стороной.

— Сева, мне еще долго ждать? — громыхнул он, когда я и еще парочка крепких мужчин из группы захвата вошли в кабинет.

— Босс, — невысокий крепко сбитый тип выступил вперед, — так мы уже! — он кивком указал в мою сторону.

Брови Шеремета поползли вверх, а уголки выпуклых скульптурных губ опустились вниз.

— И кого вы ко мне притянули? — взревел он. — Я же четко приказал привезти блогершу!

— Дмитрий Владимирович, так… — мой похититель развел руками. — Это она. Анжелика Юрьевна Уварова. Ник "Партизанка".

От упоминания моего полного имени во рту словно лимон выдавили, маман все же перечитала в молодости французской бульварщины, но поправлять я не стала. Хрен с ними — пусть Анжелика, лишь бы отпустили целой и невредимой.

— Хм… — главный подошел ко мне и своими льдисто-синими глазами пробежался по телу от макушки до носков. Будто вскрытие произвел. — И ты хочешь сказать, что эта пичуга состряпала утреннюю статью?

— Да, босс.

— Бред какой-то! И статья бред, и девка не та.

— Но… — Сева поперхнулся воздухом.

— Все! Во-первых, я не пичуга! — не знаю, откуда во мне взялась смелость. Наверное, адреналин после похищения еще не выветрился. — А во-вторых, я получаю информацию только из проверенных источников, потому у Вас не получится ничего опровергнуть.

— А ты борзая?

Хмырь наклонился ко мне, перестав наконец игнорировать, и я почувствовала аромат кофе, мускатного ореха и бадьяна. Мое любимое сочетание… Чистый идиотизм — трястись от страха и кайфовать от запаха. Может, по поводу пичуги он не так уж и ошибся…

— Я профессионал, и отвечаю за каждое свое слово. Если в вашем лексиконе это называется «борзость», то да — борзая.

Вопреки опасениям после этой фразы земля под ногами не дрогнула и пулю в лоб мне никто не пустил. Шеремет оперся своей упругой — это я почему-то рассмотреть успела — задницей о стол и задумчиво уставился будто сквозь меня. Точь-в-точь взгляд папы, когда я в очередной раз выкидывала какой-нибудь фортель, и он не знал, что со мной делать.

Не позволяя хоть на минуту расслабиться, внутренний голос поспешил поправить: «Лика, очнись! Он не твой отец. Ему тридцать шесть, и он тот, чьему бизнесу здорово повредила твоя новая статья».

— Тебе хоть восемнадцать есть? — Шеремет устало потер глаза.

— Мне двадцать три, и я веду свой блог с шестнадцати.

— Что ж тебе в куклы не игралось? — бросил он скорее себе под нос, чем мне.

«Да мы еще и шовинисты!» — пронеслось в мозгу, но вслух я сказала:

— Ну уж извините!

Мой язык сегодня точно перешел на сторону врага. От голода и недосыпа инстинкт самосохранения устроил байкот. Ему даже было плевать, что еще пара реплик в таком духе, и меня прикопают прямо здесь! В вазонах для цветов. По кусочкам. И не будет никакой красивой похоронной одежды или хотя бы вымытых волос.

Вместо страха на душе стало грустно. С реакцией на стресс у меня выходила та же лажа, что и с реакцией на опасность. Может не так уж и плохо, что я почти никуда не хожу и веду затворнический образ жизни. С таким языком не дожила бы и до двадцати.

— Ладно, — шовинист царским взмахом руки приказал одному своему мордовороту выйти, а другому подойти к нему. — Наша акула пера сказала «извините». Значит, слово такое знает. Дадим ей шанс извиниться.

Гневно выстрелив в меня глазами, он извлек из кармана брюк пластиковую карточку.

— Раз ты у нас профессионал, то, стало быть, за честность, — протянул пластиковый прямоугольник мне. — Держи. Это мой ключ, он универсальный, открывает любые двери в автоцентре.

— И… — мой мозг не поспевал за мозгом местного бигбосса. — Зачем он мне?

На губах Шеремета мелькнула ухмылка. Вот только ничего хорошего она не предвещала.

— С сегодняшнего дня живешь здесь. Ходи, наблюдай, засовывай свой любопытный нос в любое место.

От неожиданности у меня отвисла челюсть.

— Сева, — больше не глядя в мою сторону, Шеремет обратился к помощнику, — мне дубликат принеси и позаботься, чтобы этой акуле нужные шмотки привезли.

— Стоп! Стоп! — я сорвалась с места. — Ау! Я что в плену? Вы с ума сошли? Центр города.

— «Ау» будет сидеть здесь, — Шеремет выстрелил в меня льдом своего взгляда, — и писать опровержение!

— Да вас посадят. Ни один адвокат не отмажет! Не девяностые!

— А вот и проверим.