— Но ты так редко там появляешься, Лео! — Его холодные глаза встретились с ее глазами. — А если ты выйдешь замуж, твой итальянский дом окажется очень и очень далеко от Фрайерз-Вуд!
— Дело не в этом, — твердо ответила она. — Этот дом — мое родное гнездо, принадлежащее Дисартам уже более ста лет. Я не могу даже представить, что там поселится кто-то другой.
Джон взглянул на часы и поднялся с места.
— Почти приехали. Пойду соберу вещи. До свидания, Леони. — Адресовав ей холодно-вежливый кивок, он неспешно направился на свое место.
Леони смотрела ему вслед, втайне досадуя, что он покинул ее так решительно и внезапно. Она предпочла бы сама закончить этот разговор, спокойно и холодно глядя ему в глаза, но теперь получалось, что он опередил ее, да еще все время называл Леони, чего прежде никогда не делал. Ужаснувшись, что этот человек так долго занимает ее мысли, она постаралась сосредоточиться на предвкушении встречи с родными, но внезапно почувствовала себя уставшей, измотанной долгим путешествием и вовсе не в настроении сразу же попасть на шумный семейный праздник. Адам уже отпраздновал день рождения с друзьями-студентами несколько дней назад, но этим вечером они все снова должны были собраться во Фрайерз-Вуд, а Адам решил пригласить на этот семейный праздник всех родных и друзей, о чем Леони узнала, позвонив, что она еженедельно делала, домой из Флоренции.
Вначале она почувствовала горькое разочарование, решив, что не сможет поехать. Ужасный грипп свалил почти половину преподавательского состава Международной школы, где она работала. Ее отсутствие, пусть и на несколько дней, при таких обстоятельствах абсолютно невозможно. Однако, когда эпидемия распространилась и на детей, директор распорядился приостановить занятия и на некоторое время закрыть школу. Леони, решив сделать сюрприз своей семье, купила билет на самолет, нежно поцеловала на прощание Роберто Форли в аэропорту Пизы и полетела домой.
Поезд приближался к Бристоль-Парквей, и она увидела, что по проходу через весь вагон к ней направляется Джон Сэвэдж.
— Тебя кто-нибудь встречает? — спросил он, останавливаясь рядом.
Леони отрицательно покачала головой. Теперь она сожалела, что решила устроить всем сюрприз и не попросила отца или Адама встретить ее на вокзале.
— Никто не знает о моем приезде. Я доеду до Ныюпорта, а там пересяду на другой поезд.
— У меня здесь на стоянке машина. Если хочешь, могу подвезти, — уронил он небрежно. — Мне надо в Брок-Хилл, так что я все равно проеду мимо твоего дома.
Ее первым порывом было отказаться, однако соблазн попасть домой на два часа раньше перевесил все негативные стороны путешествия в обществе Джона Сэвэджа.
— Спасибо, — сказала она, наконец сдаваясь.
— Не за что, — вежливо отвечал он, точно они были совсем чужими друг другу. — Давай помогу тебе надеть пальто.
Когда он подавал ей пальто, поезд неожиданно резко затормозил, бросая Леони к нему на грудь, и впервые за многие годы она вновь оказалась в объятиях Джона. Он отодвинул ее от себя с каменным выражением лица, взял ее сумку и жестом пригласил следовать вперед по проходу.
Леони вышла на платформу и поежилась от пронзительного февральского ветра, но, возможно, дрожь пробирала ее не только от стужи. Она даже обрадовалась, что Джон так быстро и решительно зашагал прочь от поезда по направлению к пешеходному мосту над путями: ей пришлось догонять его почти бегом, и тот жар, что сжигал ее тело и разрумянил щеки, теперь можно было приписать чересчур быстрой ходьбе.
К ее удивлению, машина Джона оказалась довольно старым джипом, ничем не напоминавшим те скоростные спортивные модели, которые нравились ему прежде.
— Очень практичный транспорт, — лаконично пояснил он, точно прочитал ее мысли.
— Да, — отозвалась она, наблюдая, как он выруливает со стоянки все с той же, хорошо ей знакомой элегантной небрежностью.
— Не волнуйся, — он бросил на нее быстрый взгляд, — я быстро доставлю тебя до дому.
— Да нет, просто я как-то отвыкла от левостороннего движения, — фыркнула она.
Ее намек на итальянскую жизнь положил конец их беседе, и они выехали на шоссе в полном молчании. На мосту через Северн резкий порыв ветра налетел на ветровое стекло, и Леони не удержалась от глубокого вздоха.
— Все еще нервничаешь? — спросил Джон, снова искоса взглядывая на нее.
— Да нет. — Она улыбнулась. — Это от радости.
Просто, когда я переезжаю через мост, я уже чувствую себя дома.
— Если ты столь привязана к дому, почему же так надолго его покинула?
— Ты прекрасно знаешь, почему, — с горечью ответила она.
— В этом вы как раз ошибаетесь, мисс Дисарт. Я не имею представления, почему вы сбежали из дома и бросили меня, равно как и о причинах вашего добровольного изгнания. — Его холодный, пронизывающий взгляд на миг остановился на ее лице, затем Джон снова перевел глаза на дорогу. — Когда я вернулся из Новой Зеландии, меня ожидало твое очаровательное послание — краткая записочка, предписывавшая мне в будущем держаться от тебя подальше.
Ты написала, что между нами все кончено, но, к сожалению, не добавила ни единого слова объяснения. Тогда, после похорон, ты уже была в Италии, отказываясь встретиться со мной или поговорить по телефону и возвращая мои письма. Вложить свою душу в краткое послание для факса мне не удалось, а лично явиться во Флоренцию я посчитал нецелесообразным, так как прекрасно понимал, что ты даже не откроешь мне дверь.
— Я ведь уже говорила, что ни к чему ворошить прошлое, — холодно отозвалась Леони и вдруг добавила с неожиданной горячностью:
— Не прикидывайся невинным ягненком, Джон! Тебе прекрасно известно, почему я…
— ..решила покончить со мной, — учтиво закончил он.
Леони не отводила от него мрачного взгляда, доставая из сумки сотовый телефон.
— Или ты прекратишь разговор об этом, или я выхожу из машины! Я всегда могу позвонить отцу и .
Он быстро взглянул на нее и дальше, до самого приезда в Стейвли, сохранял абсолютное молчание, от которого Леони пришла в полное отчаяние.
— Высади меня у ворот, пожалуйста, — отрывисто бросила она. — Я дойду до дома пешком.
Он проигнорировал ее просьбу и повел машину по дорожке в глубь усадьбы: как и во многих других поместьях, дом находился довольно далеко от дороги.
Сначала нужно было проехать через огромный сад и подняться на утес, возвышавшийся над долиной Вай.
К полной ярости Леони, Джон молча промчался по извилистой дорожке и притормозил у парадного крыльца. Двери тотчас же отворились, и показался сияющий Адам Дисарт. Молодой человек стремглав скатился вниз по лестнице и сжал вышедшую из машины сестру в крепком и неуклюжем объятии.
— Ты все-таки решилась! — закричал он, вертя ее во все стороны и не обращая никакого внимания на мольбы Леони, пока не подоспели отец с матерью.
