Слова судьи Боннэ звучали столь убедительно, что произвели немалое впечатление на присутствующих. По гостиной пробежал холодок страха.
Маркиза де Лангрюн поспешила перевести разговор на другую тему:
– Скажите, а что собой представляют лорд и леди Белтхем?
Баронесса де Вибрей, бывшая в курсе всех светских новостей, немедленно откликнулась:
– Ах, моя дорогая, как видно, парижские слухи до вас просто не доходят. Это очень, очень известная пара. Лорд Белтхем в свое время был атташе в английском посольстве, затем оставил службу и отправился воевать в Трансвааль. Его жена последовала за ним и во время воины проявила самые достойные качества – смелость, стойкость, милосердие. Она организовывала медицинское обслуживание и в госпиталях, и нередко на передовой. Благодаря ей было спасено немало раненых.
После войны лорд и леди Белтхем вернулись ненадолго в Лондон, но в конце концов окончательно переселились Париж.
Они до сих пор живут в Нейи-сюр-Сен, на бульваре Инкерманн, в очаровательном особняке. Какие у них изысканны приемы! Я сама нередко бывала гостьей леди Белтхем. Это необычайно привлекательная, утонченная женщина. Высокая блондинка, с тем особенным шармом, который свойственен женщинам севера…
Часы пробили десять.
– Тереза воскликнула мадам де Лангрюн, которую роль хозяйки дома не заставила забыть об обязанностях бабушки, – Тереза, дитя мое, тебе пора идти спать! Слышишь, малышка? Уже поздно!
Девочка покорно отложила игру, пожелала доброй ночи баронессе де Вибрей, судье Боннэ и затем старику кюре, который отечески спросил ее:
– Тереза, ты придешь завтра к семичасовой обедне?
Девочка повернулась к маркизе.
– Бабушка, – сказала она, – вы позволите мне проводить мсье Шарля на вокзал завтра утром? А оттуда я пойду к обедне. Я успею к восьми часам.
Госпожа де Лангрюн обратилась к Шарлю Ромберу:
– Мой дорогой Шарль, значит, ваш отец приезжает завтра в Верьер поездом 6.50?
– Именно так, мадам.
После некоторого колебания маркиза сказала Терезе:
– Мне кажется, дитя мое, тебе лучше остаться дома. Пусть господин Шарль встретит отца один.
Ромбер запротестовал:
– Ну что вы, мадам! Я уверен, что отец будет очень рад увидеть мадемуазель Терезу, когда выйдет из поезда!
Маркиза еще немного подумала.
– Ну что ж, дети мои, – наконец произнесла она. – Решайте сами, как вам поступать.
Потом продолжила:
– Тереза, перед тем, как лечь спать, предупреди нашего бравого управляющего Доллона, чтобы к шести утра вам подали машину. Ведь вокзал все-таки далеко.
– Хорошо, бабушка.
И молодые люди вышли из гостиной.
Кюре обратился к маркизе:
– Мадам, а что это за юноша – Шарль Ромбер? Я его встретил тут еще вчера в компании с вашим старым управляющим Доллоном и, признаться, едва голову себе не сломал, пытаясь угадать, кто он такой.
Мадам де Лангрюн рассмеялась:
– Меня это не удивляет, дорогой аббат. Трудно узнать того, кого раньше никогда не видел. Но, в любом случае, вы должны были слышать от меня имя Этьена Ромбера, моего старого друга. Последний раз я встретила его два года назад на благотворительном празднике в Париже и с тех пор совсем потеряла из виду. В то время бедняга вел весьма нелегкую жизнь.
Лет двадцать назад он женился на очаровательной женщине. Она казалась мне почти совершенством, я не боюсь этого слова. Но сейчас она очень тяжело больна. Похоже, она совсем лишилась разума. Говорят, Этьен собирался положить ее в лечебницу для душевнобольных.
Судья Боннэ вздохнул:
– Печальная история. Но это не объясняет, каким образом юноша оказался у вас в доме.
Маркиза пояснила:
– Так вот, Шарль учился в семейном пансионе в Гамбурге, совершенствовался в немецком языке. Недавно покинул его. Как раз в это время его отец написал мне, что собирается поместить жену в клинику. Сам же он вынужден был ненадолго уехать. Вот я и решила пригласить Шарля погостить здесь, в Болье, пока Этьен не вернется в Париж. Позавчера мальчик приехал сюда. Вот и все.
Кюре кивнул:
– И, значит, завтра к нему присоединится господин Этьен Ромбер, не так ли?
– Совершенно верно. Потому что…
Маркиза де Лангрюн собиралась продолжить пояснения относительно своего протеже, но тут он сам вернулся в гостиную.
Присутствующие тотчас замолчали.
Шарль Ромбер неуклюжей юношеской походкой подошел к гостям и, остановившись возле судьи Боннэ, нерешительно спросил:
– Итак, мсье?
– Итак что, мой юный друг? – вопросом на вопрос ответил судья.
Шарль помялся.
– Как? – наконец произнес он. – Разве вы больше не говорите про Фантомаса? Это было так захватывающе! Так забавно!
– В отличие от вас, молодой человек, – сухо заметил судья, я не считаю истории преступлений такими уж захватывающими и тем более забавными, как это вам, по-видимому, кажется.
Юноша, как будто не заметив упрека, продолжал:
– Но ведь это так любопытно, так необычно, что в наше, как вы сами сказали, скучное время может существовать такое загадочное явление, как Фантомас! Возможно ли, чтобы один человек мог совершать столько непонятных преступлений, чтобы человеческое существо оказалось способным, как это приписывают Фантомасу, уходить от любых преследований и расстраивать самые хитроумные планы полиции? Мне кажется, что это просто…
Юноша красноречиво развел руками.
Судья прервал его ледяным голосом:
– Молодой человек, я не понимаю вашего отношения к этому мерзавцу! Вы восхищены, прямо как на иголках весь… Вот вам, господин кюре, современное воспитание, наглядный пример того, какую кашу в умах молодежи создает наша пресса!
Однако Шарля Ромбера, видно, не так легко было смутить. Он настаивал:
– Но, господин судья, это жизнь, это история, это то, что происходит в реальности!
Тут даже снисходительная маркиза де Лангрюн перестала улыбаться.
Заметив это, молодой человек наконец понял, что зашел слишком далеко и почел за благо исправить положение, пока не поздно.
– Я прошу у вас прощения, – прошептал он. – Я говорил, не подумав…
Вид у юного Ромбера был такой жалкий, что судья поспешил его подбодрить.
– У вас слишком богатое воображение, молодой человек, – благодушно произнес он, – слишком богатое… Но это со временем пройдет, уверяю вас. Пока вы еще имеете счастье быть в таком возрасте, когда говорят, не думая…
