Откинув назад голову, Паскуале, к ее досаде, разразился громким, торжествующим смехом, так что люди стали оборачиваться в их сторону. Но как только он перестал смеяться, лицо его снова стало холодным и суровым.
- Из-за тебя? - спросил он с язвительным скептицизмом, заставившим ее похолодеть. - Чего ради я стал бы это делать?
Желание отомстить было велико, и она ответила сухо, пожав плечами:
- О твоих романах ходят легенды.
- Правда? - заметил он тихо. - Я не знал, что ты так хорошо осведомлена о столь интимных подробностях моей жизни.
Ей захотелось разочаровать его - ее вовсе не интересуют ни он, ни его легендарные победы над прекрасным полом.
- Я, как и все, читаю светскую хронику.
- А-а, - кивнул он. - Вот в чем дело. Но, по крайней мере, дорогая, у меня нет репутации человека, из-за которого распадаются семьи. Не как у некоторых, - заявил он обвиняющим тоном, увидев, что она снова покраснела. - Видишь, я тоже читаю светскую хронику.
Эта проклятая желтая пресса! Если верить ей, то у Зуки было больше любовников, чем у Маты Хари!
- Если ты намекаешь на тот нелепый скандал в Нью-Йорке - все это сплошное вранье.
Он недоверчиво вскинул брови.
- Да неужели? Подружке фотографа все показалось, и ты не спала с ее дружком?
- Нет, не спала!
Он скривил рот в презрительной усмешке.
- А этот арабский принц-молодожен, так усердно ухаживавший за тобой на виду у своей молодой жены… Скажи, это тоже была сплошная ложь?
Вспомнив эту историю, Зуки вздохнула. Она познакомилась с принцем Абдуллой в Париже на коктейле, устроенном министерством иностранных дел Великобритании. Он был до смешного увлечен ею, но, как она подозревала, главным образом из-за того, что ее он абсолютно не интересовал. А он всегда получал то, чего хотел, и на этот раз ему нужна была она!
Дошло до того, что Абдулла предложил ей стать его второй женой, не позаботившись о том, чтобы развестись с первой. Зуки намеревалась высказать принцу все, что она о нем думает, но один из дипломатов министерства пригласил ее для конфиденциальной беседы. В то время между Великобританией и страной принца Абдуллы готовился к подписанию большой нефтяной проект. Поэтому будет лучше, если она не отвергнет принца сразу, а пощадит его самолюбие…
Позже дипломат поблагодарил Зуки за то, что она оказала большую помощь своей стране - может, Паскуале следует об этом знать? Она гордо вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
- Этому есть совершенно простое объяснение, - ответила она спокойно.
Но его, казалось, не интересовали ни причины, ни объяснения. Он сверлил ее взглядом, презрительно усмехаясь одними уголками губ.
- Даже если предположить, что у меня репутация плейбоя, неужели ты думаешь, что я стал бы тебя искать? Да ты средоточие всего того, что я презираю в женщинах!
Уязвленная этими словами, Зуки не сразу обрела дар речи, от таких наговоров у нее вновь запылали щеки. Да, конечно, она вела себя не слишком хорошо, но неужели ее глупое поведение тогда, в далекой юности, заслуживает такого осуждения?
- Это нечестно… - произнесла она, запинаясь.
Паскуале присел на корточки, так что их глаза оказались на одном уровне, и она почти зримо ощутила волны ненависти, исходившие от него.
- Если я и увлекусь какой-нибудь женщиной, - сказал он с расстановкой, - то она будет твоей полной противоположностью. Хотя сомневаюсь, что такая вообще существует. Во всяком случае, пока я такой не встретил. Видишь ли, Зуки, мне нужна женщина, которая не включала бы зеленый свет при первой же встрече. Большинство мужчин - и я принадлежу к их числу - приводит в возбуждение азарт погони. А то, что получаешь без труда, на мой взгляд, не имеет ценности.
Зуки была до глубины души потрясена его ненавистью, но ни за что на свете не показала бы этого. Ее янтарные глаза угрожающе сверкнули.
- Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать все это.
- Разумеется, - согласился он, глядя на нее с вожделением. - У меня есть другое предложение. Почему бы нам не уйти отсюда? И не прилечь где-нибудь… вместе…
Каким-то образом ему удалось вложить в свои слова столько чувственности, что Зуки пришлось собрать последние остатки гордости, чтобы дать достойный отпор.
- Избавь меня от дешевых намеков, - бросила она, сверкнув глазами. - И реши, наконец: или ты меня настолько презираешь, что тебя тошнит от одного моего присутствия, или ты делаешь мне крайне неприличное предложение лечь с тобой в постель. Одно исключает другое, Паскуале. - Она печально покачала головой. - Боже мой, такой умный человек, каким ты себя считаешь, не может не видеть, что концы с концами не сходятся.
Зуки увидела боевой блеск в его глазах, но ответ прозвучал очень тихо:
- Человек не всегда думает головой.
- Уходи прочь! - процедила она сквозь стиснутые зубы и перекинула длинные загорелые ноги через подлокотник шезлонга. Убедившись в том, что верх бикини на месте, она сбросила полотенце и, встав, поискала глазами Сальваторе - фотографа, который привез ее сюда.
Предполагалось, что она сможет расслабиться после двух дней напряженных съемок для альбома, задуманного Сальваторе. Ничего себе - расслабилась! С появлением Паскуале она почувствовала себя так, словно находилась на линии огня в зоне боевых действий! Зуки двинулась в сторону дома.
- О нет. Не спеши.
Одним плавным движением Паскуале крепко схватил ее за запястье, и Зуки ужаснулась тому, как отреагировало ее тело на это прикосновение. И почему он такой высокий? Такой сильный? И такой великолепный? У нее пересохло в горле.
- Отпусти…
- Нет, - покачал он головой. - Нам с тобой надо поговорить.
- Мне нечего тебе сказать.
- Зато у меня найдется многое… - Голос его был хриплым и жестким.
- Мне это не интересно.
Боже, какая ложь! Она сгорала от желания узнать, что ему от нее надо, несмотря на инстинктивное желание быть от него как можно дальше. И он об этом догадывался.
- Напротив. Думаю, тебя это может заинтересовать.
Он все еще держал ее за руку, так что она не могла вырваться, но со стороны его железная хватка могла казаться просто легким, почти любовным прикосновением.
Она решила избрать другую тактику. Ведь ей и раньше приходилось отбиваться от мужчин. Она склонила голову набок, так что ее длинные локоны цвета сверкающего на солнце меда упали ей на грудь.
- Если ты будешь себя так вести, Паскуале, - рассудительно сказала она, - мне ничего не останется, как закричать, а это может повредить твоей репутации.
- Моя репутация меня не волнует, - высокомерно протянул он. - Однако если таково твое намерение, то и ты не оставляешь мне выбора, и я буду вынужден заткнуть тебе рот. - Он заметил ее замешательство и добавил: - Поцелуем, конечно. Насколько я помню, тебе нравились мои поцелуи, Зуки! Очень нра-ви-лись.
