– После всего, что случилось?!
– Иногда, мастер Рэйф, мы бываем не властны в своих чувствах.
Рэйф нахмурился. Он пытался понять отца, но не мог.
– Пойдем со мной, Джордж, давай попробуем вместе вызвать его из кабинета. Сколько можно сидеть взаперти?!
Они отправились наверх.
– Мистер Чарльз? – постучал в дверь Джордж. – Мастер Рэйф хочет поговорить с вами.
Тишина. Он постучал еще раз.
– Мистер Чарльз!
– Поди прочь! Я никого не хочу видеть! – наконец раздался раздраженный голос.
– Мне очень нужно поговорить с тобой, папа.
Рэйф испугался: этот сиплый чужой голос не мог принадлежать отцу.
– Я не желаю видеть ни тебя, ни кого-либо другого, – последовал ответ.
– Папа… прошу тебя… пожалуйста… – Мальчик не верил своим ушам.
Как же так? И отец тоже не хочет его видеть? Значит, и ему не нужен сын?
– Мистер Чарльз, мы никуда отсюда не уйдем, пока вы не откроете дверь, – настойчиво повторил Джордж.
Отчаяние, охватившее Рэйфа, придало ему смелости.
Наконец за дверью раздались шаги, в замке повернулся ключ, дверь открылась, и на пороге комнаты появился Чарльз Марченд, вернее, то, что осталось от него. Этот заросший щетиной, с всклокоченными волосами, пахнувший перегаром человек еще больше испугал мальчика.
– Папа?
Чарльз повернулся спиной и, не говоря ни слова, поплелся к столу. Он тяжело опустился в кресло и уставился на сына мутным взглядом.
– Что надо?
Рэйф не узнавал его. Мужчина с загнанным безжизненным взором, потерянный, опустившийся. Таким отец никогда не был.
– Мне плохо без тебя, папа. Ты мне нужен.
На какое-то время взгляд Чарльза прояснился. Он внимательно посмотрел на сына:
– Нет! Ни к чему это! Я тебе не нужен. И никто не нужен! Никогда не привязывайся к людям. Тогда они не смогут причинить тебе боль.
– Нет! С такими мыслями нельзя жить! – воскликнул Рэйф.
– Ты прав, мой мальчик. Ты даже не догадываешься, насколько верно ты сейчас сказал, – безжизненным голосом произнес Чарльз. – Твоя мать никогда не вернется.
– Ну и что?! – взорвался Рэйф. Он ненавидел ее за то горе, которое она причинила отцу. – Зачем нам она? Мы прекрасно обойдемся без нее. Станем жить вдвоем, и все у нас будет хорошо.
Чарльз печально смотрел на сына. Бедный мальчик не сможет помочь ему. Господи! Как он любил эту женщину! Он обожал, боготворил ее. И эта всепоглощающая любовь сломала его, уничтожила, раздавила. Господь свидетель, если бы Аланна вошла сейчас в эту дверь и попросила разрешить ей остаться, он согласился бы. Одна-единственная неделя без нее показалась ему вечностью. Но мучительных воспоминаний не вычеркнуть. Лицо, искаженное похотью, руки другого мужчины ласкают ее тело… Чарльз вздрогнул.
– Хорошо, что она не нужна тебе, Рэйф, но… – Голос его сорвался.
Он не смог договорить:
«…я без нее не смогу жить».
– Джордж, уведи отсюда Рэйфа. Я хочу остаться один.
– Но папа…
– Иди, сын.
Это был приказ.
Рэйф посмотрел на Джорджа с отчаянием, но дворецкий лишь покачал головой и молча вывел его из кабинета. Дверь за ними закрылась, ключ повернулся в замке.
Наступила долгая ночь. Рэйф лежал без сна и все думал об отце. Вдруг тишину разорвал резкий звук выстрела. Мальчик бросился к кабинету отца. Там он застал Джорджа. Отчаяние придало им сил, они взломали дверь и ворвались в комнату.
Увидев отца, Рэйф закричал. Этот страшный крик Джордж не мог забыть всю оставшуюся жизнь. Старый слуга понял в ту минуту, что чистого и доброго мальчика больше нет, он умер вместе с отцом. Рэйф оттолкнул Джорджа и подбежал к неподвижному телу. На полу лежал листок бумаги с несколькими словами: «Я не могу жить без Аланны».
На похоронах Рэйф держался отчужденно. Он наблюдал, как мать играет роль безутешной вдовы. Она сидела рядом с ним, время от времени роняя слезы и поднося платок к лицу, и Рэйф не мог избавиться от ощущения, что мысли ее не здесь, а рядом с очередным любовником. На сына она почти не обращала внимания, впрочем, он был только рад этому.
Через неделю после похорон Рэйфа отправили в частную закрытую школу, подальше от дома. Он не протестовал, радуясь тому, что будет видеть мать редко. Но она вообще ни разу не приехала навестить его и не написала ни строчки.
Когда несколько лет спустя Рэйфу сообщили, что мать погибла в дорожной катастрофе, в нем ничего не дрогнуло.
БРЕНДА
Натчез, 1848 год
Две босоногие девчушки в стареньких платьицах крались в темноте через пышный цветущий сад к роскошному особняку.
– А вдруг нас поймают? – испуганно прошептала Мэри Мэджи, вцепившись в руку подружки.
– Тс-с! – Бренда О'Нил приложила палец к губам, а потом еле слышно ответила: – Сегодня здесь бал, и мне страх как хочется посмотреть на богатых господ.
– Да с чего ты взяла? Ты что, раньше здесь бывала? – удивилась Мэри.
Что могла делать обитательница бедного квартала из Нижнего Натчеза среди этих богачей?
Бренда кивнула:
– Ага, я часто прихожу сюда тайком. Просто так, посмотреть. Когда-нибудь и я стану богатой. – В голосе ее звучала уверенность. – Настанет время, и мы с мамой будем жить в таком же большом и красивом доме. Представь только: куча модных платьев, горы еды, а еще слуги на каждый случай – чтобы одеть, обуть, накормить, подать, принести. Красота!
Мэри усмехнулась и покачала головой:
– Выдумки это! Ты никогда не станешь настоящей леди!
– А вот и стану! Может, тебе нравится твоя теперешняя жизнь, а мне нет. Я не хочу так жить! Моя мама заслуживает лучшей жизни. С тех пор как умер папа, она надрывается из последних сил, работает даже больная, обшивает всех в округе, чтобы хоть как-то перебиться. Когда я вырасту, она никогда больше не возьмет в руки иглу.
– А что ты сделаешь?
– Пока точно не знаю, но что-нибудь сделаю непременно. А теперь пойдем.
– А вдруг нас поймают?
– А ты поменьше болтай, тогда никто и не заметит нас.
Бренда снова осторожно двинулась вперед через аккуратно подстриженный и ухоженный сад. Чем ближе они подходили к дому, тем яснее становилась слышна музыка.
– У них правда какой-то праздник, – шепотом вымолвила Мэри.
Бренда кивнула:
– Смотри.
