– Да, конечно, – и кивнул головой.
– А я ваш издатель… – суетливо представился я и смутился.
Это представление еще больше развеселило моего гостя. Наверное, оно выглядело ужасно глупо. Но я был так растерян и взволнован! Наша встреча состоялась уже после того, как я потерял всякую надежду поговорить с ним. А он словно бы ждал, что мой грубый хищный азарт пройдет. И потом, словно почувствовав это, тут же ответил на приглашение. Как в творческом завещании Ницше: «И когда вы откажетесь от меня, я приду к вам».
– Я знаю, – ответил он. – И очень вам благодарен.
Прошло еще несколько секунд. Я продолжал беспомощно молчать.
– Я догадываюсь, о чем вы собираетесь меня спрашивать, – сказал Анхель. – Я отвечу на все ваши вопросы. Но чуть позже, а сейчас…
И Анхель рассказал мне о том, о чем я сам никогда бы не спросил. Просто не догадался бы – настолько эта информация перевернула мое представление о нем как о человеке. О живом и замечательном человеке, которого, к своему стыду, я уже поспешил назвать в прессе «феноменом Куатьэ».
– Знаете, – начал Анхель, – каждому человеку от рождения дан талант. Это Божий дар. Бог наделяет каждого из нас личной уникальностью, какой-то особенностью, чертой, которой нет больше ни у кого другого, только у нас. Это как Божья отметина. Но немногие знают о своем даре. И лишь единицы способны реализовать его в полную силу. Вы знаете о своем даре?
Я не понял вопроса:
– О моем даре? Что вы имеете в виду?
– У вас дар, – Анхель уверенно закачал головой, подтверждая сказанное. – У вас особенный дар чувствовать книгу.
– Не знаю, – я смутился. – Просто я люблю хорошие книги.
– Вам кажется, что вы просто любите хорошие книги, – рассмеялся мой собеседник. – Но неужели вы думаете, это случайность? Нет. Вы не «просто любите хорошие книги». Вы испытываете благоговейный трепет, когда берете в руки настоящую книгу . Радость прокатывается по душе, словно теплый ветер по цветущему полю. Это как романтическое свидание. Вы сосредоточены. Сознание становится ясным-ясным. Вы ощущаете книгу физически . А еще, если вас спросить, вы не задумываясь скажете, что книга – это произведение искусства, которое ни с чем более не сравнится. Ни с музыкой, ни с живописью, ни с театром. И в своем детстве вы знали это так же хорошо, как и теперь. Может быть, даже лучше.
Я был поражен. Все, о чем рассказывал мой собеседник, – о моих ощущениях, о моих переживаниях, даже о моем детстве – было правдой! Действительно, сколько я себя помню, книги всегда были для меня чем-то священным, даже сакральным. И до сих пор каждая книга обладает для меня своей аурой. Причем я чувствую ее еще до того, как начинаю читать.
– Не смущайтесь. У каждого человека есть свой талант, свой дар. Кто-то одарен талантом видеть красоту. Он воспринимает ее как никто другой – особенно, лучше и глубже остальных. Чувствует радугу цвета, понимает игру света и тени, улавливает магию пропорций. Кто-то другой наделен свыше особенным даром чувствовать музыкальную гармонию. Третий особенно мыслит, например образами. Четвертый – так же особенно, но абстракциями. Пятый – знаками и символами. Шестой обладает потрясающей способностью замечать детали, нюансы, подробности – в делах, отношениях, работе, в чувствах. Седьмой, наоборот, слеп к деталям, но зато способен увидеть целостную картину всего лишь по двум-трем штрихам. Какой-то дар есть у каждого.
– Да, но если бы вы были правы, то весь мир состоял бы из успешных людей. Из гениев! А это, мягко говоря, не совсем так, – возразил я. – На самом деле, талантливых людей – единицы.
– Нет, – помотал головой Анхель. – Все талантливы. Без исключения. Но для воплощения таланта нужны средства – дополнительные способности, навыки. Вот вы, например. Вы любите и чувствуете книги. Но кроме того, вы еще и хороший менеджер. Вы способны организовать производственный процесс и понимаете массу других «технических» вещей. А теперь представьте себе, что у человека есть музыкальный дар, но нет нужной для игры на музыкальных инструментах мышечной моторики. Или например, неудачно устроены голосовые связки. Или, может быть, он физиологически не способен преобразовывать звуки в знаки, а знаки – в звуки, то есть использовать ноты. И как тогда ему быть с его даром? Куда податься?.. Он со своим чувством гармонии никому не нужен.
– Да… – сообразил я. – Кажется, я понял. Вы хотите сказать, что у человека может быть особенный дар видеть красоту, но, например, отсутствует физиологическая основа для рисования или черчения?
– Для других людей такой художник – сущая бездарность, – подтвердил Анхель.
– Но ведь он может стать гениальным искусствоведом? – предположил я.
– А если у него нет способности к систематизации и анализу? – пожал плечами Анхель.
– Коллекционером. Вариант?
– А финансы…
– Тогда экскурсоводом?
– Нужна способность держать внимание аудитории…
– Получается, что только гениальным зрителем?
Я задумался. Действительно, наше общество ценит навыки, а не одаренность. Художник, который ладно рисует, обществу выгоднее, чем художник, который гениально видит, но не умеет передать на холсте. Нас ценят за полезные навыки , за то, как, насколько и с какой «прибавочной стоимостью» нас можно использовать в «производственном процессе». А священный дар, о котором говорит Анхель, снисходит свыше. И он никак не связан ни с «профессиональной ориентацией», ни с «прибавочной стоимостью», ни с «производственным процессом». Это особенность духовного свойства.
– Он должен быть гениальным зрителем. – Сказал Анхель.
– «Важно не содержание твоего задания, а то, как ты его выполнил», – я процитировал книгу Анхеля «Всю жизнь ты ждала». – Вы ведь об этом говорили?
– Знаете, – покачал головой Анхель, – гениальный писатель и гениальный издатель – ничто, если нет гениального читателя. И если кто-то скажет мне, что первые двое важнее второго, мне ничего не останется, как рассмеяться…
* * *
– Анхель, а почему вы заговорили об этом «даре»?
– Мир полон ограничений, – Анхель смотрел куда-то в сторону, и было трудно понять, отвечает ли он на мой вопрос, или думает о чем-то своем. – И даже вы – внешне очень успешный человек – не можете чувствовать себя до конца счастливым. Вы любите хорошие книги, да. Это ваш дар. Но разве вы можете издавать только те книга, которые вам нравятся? И все ли книги, которые вам нравятся, вы можете издать? Нет. На какие-то произведения эксклюзивные права принадлежат другому издателю. При этом возможно, он их не чувствует душой, а воспринимает как некий продукт. А какие-то хорошие книги не пользуются покупательским спросом – не модны, не популярны. Для каких-то книг вы не можете найти должного оформления, потому что вас не понимают художники-иллюстраторы. А если понимают, то хотят вознаграждения, которое превратит эту книгу в «золотую». Продолжать?..
