Дальнейшая судьба этого черепа неизвестна. Поговаривают, что он якобы пересек океан и оказался где-то в Америке.
Душа маркиза покинула тело накануне 1815 года, 3 декабря. Нина говорила, что, по ее вере, в следующей жизни душа, бывшая до этого в мужском теле, воплощается в женщине…
Часть первая
Раймонд не находил себе места. Еще ни одна женщина не производила на него столь сильного скорее или, столь ошеломляющего впечатления. Может быть, только Клорис? Но Клорис – это другое. Клорис – она его учитель, она – Мастер, гений. А в Нине Раймонд нашел друга. Понимающего, чуткого, увлеченного…
Они познакомились абсолютно случайно, в книжном магазине на 5-й авеню. Она стояла у кассы. Даже не стояла, она двигалась. Она постоянно движется, словно переливается. Изящная, как пантера. В изысканном винтажном костюме – вязаная облегающая блуза, тонкие, почти воздушные брюки в полоску и джинсовая сумка через плечо.
Это особенная болезнь. Болезнь сердца. Ее симптом – бесчувственность. Когда ты не понимаешь, что вокруг тебя живые люди, что им может быть больно, что у них есть душа, что они – ценность. И если ты видишь только себя, только свое «я», если тебя заботит только собственное желание и личные цели – ты такой. Ты – Сад.
Идеальная фигура. Длинные, убранные назад вьющиеся волосы – темные, с тонким мелированием. Очень красивое лицо правильной формы. Огромные миндалевидные глаза, почти черные. Изогнутые брови. Вскинутые ресницы. Чувственные губы, слегка полный нос, ровные скулы. Завораживающая, словно нарисованная красота.
Она держала в руках новое издание Мисимы. Пьеса «Маркиз де Сад» – на глянцевой бумаге с иллюстрациями. И это было как знак, как тайный пароль. Все великое и значительное случается внезапно. Проведение приходит ниоткуда. Обрушивается на тебя, словно снежная лавина. Место и время предугадать невозможно. Просто нужно быть готовым…
– Хорошее издание, – сказал тогда Раймонд, взглядом указав на книгу.
– Вы читаете Мисиму? – Нина повернулась к нему вполоборота и оправила волосы.
Она говорила с небольшим, едва уловимым акцентом – усиливая и слегка протягивая гласные. Это придавало ее голосу особый шарм.
– Мы ставим эту пьесу… – ответил Раймонд и закраснелся.
Уже на протяжении года он участвует в постановке «Маркиза де Сада». Впрочем, это не совсем постановка. Скорее – эксперимент, театральный опыт. Клорис организовала в художественной мастерской своего покойного мужа студию для молодых актеров. И там они, действительно, живут этой пьесой. Проживают ее снова и снова…
Клорис считает, что публичные выступления портят актера. Поэтому случайных людей у нее не бывает, только члены студии. «Театр – это мистерия, – говорит Клорис. – Сакральный ритуал перевоплощения. Левитация души. Спиритический акт. Воскрешение прообраза». А публика… Публика не нужна. Она превращает театр в пошлый балаган.
– Ставите? – глаза Нины блеснули удивительным ярким светом. – Вы режиссер?
– Нет, я актер, – у Раймонда перехватило дыхание.
– Актер? – Нина чуть повела головой, словно сверяясь с тем, что услышала. – Но…
– Да, там нет мужских ролей, – поторопился Раймонд, опередил ее вопрос и бессмысленно уставился на книгу Мисимы. – У нас мужчины играют все женские роли.
– Не может быть! – воскликнула Нина и подалась назад, отпрянула. – Мужчины исполняют в «Саде» Мисимы женские роли?! Я не ослышалась? Это правда?!
Раймонд растерялся. Тогда он не придал этому значения. Но потом то же самое повторялось десятки, сотни раз: он не знал, как реагировать на ее слова. Нина выглядела так, словно была очарована, восхищена этой новостью. Но ее вопросы, тон ее голоса, интонации – все говорило об обратном. Будто она не верит, сомневается, даже сердится.
– Это такое режиссерское решение. Автор пьесы – мужчина. Его женские роли рождены мужским умом. И поэтому играть их должны тоже мужчины, – объяснял Раймонд, пытаясь понять, что именно он делает – оправдывается, успокаивает или просто хочет показаться хорошим.
– Прямо как в моей книге! – сказала Нина все тем же тоном и облокотилась на прилавок.
– В вашей книге? – не понял Раймонд.
– Да, я пишу книгу, – Нина словно пропускала через себя информацию. – Я писатель. Я пишу книгу о творческой группе, которая репетирует именно эту пьесу – «Маркиза де Сада» Юкио Мисимы.
– Какое странное совпадение, – удивился Раймонд.
– Вы верите в совпадения? – Нина повела бровью.
– Я…
Продавец прервал их разговор. Нина стала расплачиваться. Попутно она обменялась с работниками магазина любезностями. Те искренне предложили ей заходить к ним почаще. Нина пообещала, что обязательно воспользуется этим предложением.
Потом она лишь взглянула на Раймонда, улыбнулась и попрощалась.
Раймонд стоял у кассы и смотрел ей вслед. Он смотрел, как из его жизни уходит ангел. Сказочная фея. Она заглянула к нему всего лишь на одно мгновение. Просто что бы подарить свою улыбку. Дать частицу своей энергии. Поделиться светом. И ушла.
– Постойте! – Раймонд нагнал Нину уже на улице. – Простите. Простите меня за навязчивость. Может быть, я не должен… Мне, право, неловко. В общем, я не знаю… Могу ли я… Но…
Он стоял и блеял, нервно тряс руками, смотрел куда-то по сторонам. А она – открытая и свободная – улыбалась, глядя ему прямо в лицо.
– Нет-нет, пожалуйста… – сказала Нина, укутывая Раймонда своим взглядом. – Вы что-то хотели мне сказать? Мы так нелепо расстались. Мне показалось, что я вам наскучила.
– Вы?! Мне?! Нет, что вы! – Раймонд растерялся, он никак не ожидал этого.
– Знаете, это странно, когда два человека встречаются в книжном магазине и начинают говорить об искусстве, – Нина, погружала Раймонда все в большее замешательство. – Вероятно, это не совсем удобно. Мало ли, что я пишу книгу… Почему это должно быть вам интересно?
– Да, странно. Конечно, – соглашался с ней Раймонд. – Да, но я… Я хотел… Я подумал… Вдруг…
Он совершенно закраснелся. И Нина вдруг рассмеялась – весело, легко, добродушно. Он и вправду выглядел круглым идиотом. Он ее позабавил. Ему было приятно.
Говорят, есть только один верный признак любви; если кто-то над тобой смеется, а тебя радует его смех. Это значит, что твое «я» уже ни на что не претендует. Ты растворился, тебя больше нет. Ты стал любовью…
Раймонд влюбился?.. Не может быть! Еще пару лет назад он решил для себя, что с этим покончено. Он больше даже не будет пробовать. Женщина не может любить по-настоящему. Любовь – это подвиг, это служение. А для женщины любовь – или игра, или развлечение, или формальность. Всего три варианта – «я без ума от этого парня», «мне прикольно с этим парнем», «этот парень меня устраивает». Во всех трех случаях – голый расчет.
