Танька лишь улыбнулась мне, как довольная и сытая кошка, и проскользнула мимо в мою спальню.
— Завари и мне чашечку кофе, — донесся ее голос оттуда.
Я поплелась обратно на кухню и сделала порцию утреннего допинга и Таньке. Не представляя себе, что она делает в моей спальне, я вернулась к оставленному напитку. Но подруга не заставила себя долго ждать.
— Вуаля, — торжественно воскликнула она, появляясь на кухне.
Я оторвалась от окна, в котором наблюдала соседского кота, и обернулась к Таньке. Рот так и остался открытым. Она стояла на пороге и держала в руках что-то смутно напоминающее тюлевые занавески.
— Это еще что? — указала я на ворох кружев и рюшечек у нее в руках.
Танька округлила глаза, не хуже, чем я. Мы так и стояли друг напротив друга, изумленно разглядывая одна одну.
— Ну, подруга, ты даешь. Это же кружевное нижнее белье. Французское, между прочим.
Я поморщилась. Конечно, я знала, что некоторые увлекаются предметами подобного рода (не совсем уж я отстала от моды), но увидеть это на собственной кухне я не ожидала. В моем комоде только обычные трусы и бюстгальтеры. Даже модные нынче стринги я не признавала, отдавая предпочтение более удобному и привычному белью.
— Убери немедленно это с моей кухни, — потребовала я.
Но на этот раз подруга оказалась более настойчивой.
— А что ты тогда собралась носить дорогая? — звучал ее вопрос с подвохом.
— Как что? То, что у меня в комоде.
Подруга хмыкнула и ответила:
— Очень интересно. Но у тебя в комоде больше ничего нет. Я порезала все твое белье времен советского союза на лоскуты. Теперь его место занимает изысканное французское. И попробуй только возрази мне.
Я открывала и закрывала рот, сверля Таньку глазами. В это мгновение мне жутко захотелось ее придушить.
— Что ты сделала? — буквально прошипела я.
Но Таньку это не напугало. Она посмотрела мне в глаза и ответила, тщательно растягивая последнее слово по слогам:
— Я ЕГО ПО-РЕ-ЗА-ЛА.
Вопль вырвался из моего горла, и я помчалась в спальню. На постели валялась груда тряпок, бывших когда-то моим нижним бельем. В комоде, аккуратно сложено, лежала стопочка разноцветных трусиков (если это Нечто можно назвать трусами в обычном понимании) и четыре бюстгальтера с кружевными вставками.
— Аааааа, — завопила я, доставая по одному предметы. — Танька, что это такое?
Я держала в руках две полоски белой ткани, образующих букву «Т».
— Трусы. Что же еще? — спокойно ответила она.
Это сложно было назвать трусами. Полоски шириной не больше шести сантиметров не могли ничего прикрыть.
— С какой стороны их одевать? Ты хочешь сказать, что вот это я должна носить?
Я не узнавала свой голос. Он перешел на визг.
— Разумеется. Надеюсь, у тебя там внизу все подстрижено и уложено?
— Ты о чем?
— Ну, ты бреешь внизу?
— Где? — снова не поняла я.
Танька театрально закатила глаза.
— Ты киску свою бреешь?
Я тут же сообразила, о чем она говорит. В моем салоне, разумеется, делают эпиляцию линии бикини, но я и близко туда не подходила.
— Это издевательство над женской сущностью, — возразила я.
— Я тебе дам — издевательство.
Она засуетилась, что-то ища в сумке, и достала, наконец, записную книжку.
— Сейчас мы приведем тебя в порядок, — бубнила она себе под нос, ища что-то в ней.
Она нашла то, что искала. Быстро набрав номер, Танька весело защебетала с невидимым собеседником.
— Мариночка, привет. Рада тебя слышать. Послушай, у меня к тебе дело есть. Тут нужно одну даму в божеский вид привести. Да, по максимуму и в короткий срок. Спасибо, дорогая.
Закончив разговор, она посмотрела на меня, стоящую у комода с непонятным выражением на лице.
— Лизка, собирайся. И быстро.
— Куда? — совсем ошарашено спросила я.
— К одной моей хорошей знакомой. Она мигом из тебя женщину сделает.
— А я кто, по-твоему, сейчас? Мужик?
— Нет, ты суррогат. А Маринка из тебя секс-бомбу вылепит. Вперед, и ни слова больше.
Лишь через четыре часа я снова оказалась дома. То, что со мной делали, я даже вспоминать не хотела. В меня все время что-то втирали, массировали. То, что осталось от моей растительности в самом интимном месте, не хватило бы даже на усы. Узкая полоска, еще меньше, чем на приведших меня в ужас трусах, красовалась теперь внизу. Краска с моего пунцового лица так и не сошла.
Танька не один раз слышала от меня, что я о ней думаю. Но мои слова ее не трогали. Она сидела в кожаном кресле, пока ее знакомая Марина измывалась над моим телом. Помимо интимной стрижки, она сделала мне обертывание, маску, чистку лица, маникюр и педикюр. К концу всех манипуляций я уже готова была взвыть.
И вот теперь Танька довольная доедала конфеты, а я ерзала на стуле от непривычных ощущений.
— Ну, теперь осталось самое главное, — лукаво улыбнулась моя подруга.
— Если ты еще что-нибудь придумала, я тебя убью, труп расчленю в ванной и вывезу за город в мусорных мешках, — пригрозила я.
— Фу, Лизка. Какие гадости ты говоришь, — скривила носик Танька. — Я оставлю тебе телефонный номер агентства. Вечером наберешь.
Еще какое-то время Танька просидела на моей кухне, поедая конфеты и смакуя то, как завтра будет выведывать у меня пикантные подробности. Кое-как мне удалось все же выпроводить ее. Лишь оставшись одна, я смогла спокойно выдохнуть.
Я ходила по квартире, размышляя над ее авантюрой. Да, у меня давно не было мужчины, но покупать его себе я была не готова. Мне это казалось таким неправильным.
«А засыпать в одиночестве, видеть эротический сон и просыпаться с чувством, что ты осталась с носом — это правильно?» — возражал внутри меня противный голос.
Промаялась я так, терзаемая сомнениями, с час.
«В конце концов, это ведь просто работа для них. Ничего не будет страшного, если я попробую разочек», — решилась, наконец, я.
Почему-то меня не покидало чувство, что я заразилась от Таньки безумством. Никогда еще раньше я не предпринимала подобную авантюру. Но что-то внутри меня уже царапалось, просилось и предвкушало предстоящий вечер.
Набрав телефонный номер, оставленный подругой на журнальном столике, я вслушивалась в длинные гудки. Сердце отчаянно стучало в груди.
«Еще один гудок, и положу трубку», — решила я, отсчитывая секунды.
— Оператор Марина. Слушаю вас, — раздался приятный голос в трубке.
