— Это лорд Эвертон? — спросила Кристин, внимательно разглядывая портрет Филиппа Кейла, человека, дли встречи с которым они проделали такой длинный путь.
— Да, — раздался у нее за спиной незнакомый мужской голос, и Кристин, слегка вздрогнув, обернулась.
На пороге стоял, держась за медную ручку двери, мужчина. При виде его у Кристин перехватило дыхание. Был он на добрый десяток лет моложе человека, изображенного на портрете. Высокий, худощавый. Одет в черные панталоны и рубашку с закатанными рукавами и не застегнутую на груди. Последнее, да еще слегка растрепанные волосы, указывало на то, что одеваться ему пришлось в спешке. Широко открытые глаза — и не скажешь, что человека только что подняли с постели, — смотревшие с откровенным любопытством, были немного темнее, чем у мужчины на портрете, однако такие же проницательные. Красавчиком, конечно, его не назовешь, подумала Кристин, а вот красивым суровой, мужской, мужественной красотой — вполне. Не в силах сдержаться, она окинула незнакомца взглядом с головы до ног.
— Полагаю, произошло какое-то недоразумение, — произнес отец, слегка нахмурившись. — Я хотел бы поговорить с графом Эвертоном.
— Граф Эвертон — это я. — Мужчина окинул неодобрительным взглядом мокрую одежду отца. — А вы, полагаю, Стюарт Брентли.
Отец нахмурился еще больше, но уже через секунду морщинка на его лбу разгладилась.
— Александр Кейл, — пробормотал он несколько странным голосом. — Мог бы сразу догадаться. — Он взглянул на портрет. — А где ваш отец?
— Умер почти четыре года назад. — Мужчина бросил взгляд на свои ногти, после чего перевел его на Стюарта. — Можете съездить в Вестминстерское аббатство, где покоятся его останки, если желаете в этом удостовериться.
— Так, значит, вы лорд Эвертон? — вмешалась в разговор Кит, от всей души желая, чтобы это было не так.
Мужчина бросил на нее быстрый оценивающий взгляд, и по спине ее пробежал холодок. Плохо дело. Это не какой-то дряхлый, выживший из ума старик, которого нетрудно обвести вокруг пальца. От этого молодца можно ждать больших неприятностей.
А лорд Эвертон продолжал сверлить ее взглядом, и Кит, не привыкшая к подобному обращению, с трудом заставила себя смотреть ему в лицо: высокие скулы, слегка поднятые брови, чувственный, циничный рот.
— Я, — подтвердил он. — А еще я Александр, барон Кейл и виконт Чэринг.
В этот момент отец кашлянул, желая, похоже, переключить внимание графа на себя, и тот, переведя на него взгляд, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Кит облегченно вздохнула, подавив нелепое желание опуститься прямо на пол.
— А вы здорово выросли, — заметил отец, и в голосе его прозвучало одобрение, которое он обычно не выказывал ни одному англичанину. — Я вас не видел с тех пор, как вам было…
— Девять лет, — договорил за него Эвертон, и губы его впервые тронула насмешливая улыбка. — Насколько я помню, вы тогда прочили мне блестящую карьеру наемного солдата или пирата, когда отец лишит меня наследства.
— Вы тогда были довольно взбалмошным мальчишкой.
— С тех пор я почти не изменился. — Он снова взглянул на Кристин. — А тебя как зовут, парень?
— Кит, — ответила Кристин. Ей было холодно и неуютно в мокрой одежде. Хотелось выбежать из комнаты, пока еще не поздно.
Лорд Эвертон продолжал сверлить ее взглядом, и у Кристин возникло ощущение, что он разгадает ее тайну, хотя оснований для этого не было никаких. Мужскую одежду она носила уже много лет, давно к ней привыкла и могла обмануть кого угодно, если у нее не возникало желания самой себя разоблачить. А этого желания у нее никогда не возникало и, уж конечно, не возникнет и теперь. Вот еще, станет она давать понять какому-то самодовольному английскому лорду, что она не парень, а девушка!
— Познакомьтесь, Эвертон, мой сын, — представил отец, махнув рукой в ее сторону.
— Рад познакомиться, мистер Брентли. — Лорд Эвертон кивнул в знак приветствия, продолжая настороженно смотреть на нее, однако Кит подозревала, что настороженность эта вызвана скорее присутствием незваных гостей, чем вопросом, касавшимся ее пола.
— Я тоже, Эвертон, — проговорила она, встретившись с ним взглядом. Должно быть, он отлично играет в карты, внезапно пришло ей в голову, поскольку догадаться, что таится в глубине этих выразительных глаз, было невозможно.
Наконец граф перевел взгляд на камин и, подойдя к нему, подбросил в него несколько поленьев.
— Полагаю, вы оба достаточно промерзли, — заметил он, делая знак Кит снять пальто.
Кит была довольно высокой для девушки, не намного его ниже. Чувствуя себя неловко оттого, что придется раздеваться под его пристальным взглядом, она неохотно сбросила мокрое одеяние. Отступив на шаг, граф вновь смерил ее взглядом с головы до ног, и девушка застенчиво вспыхнула, ощущая одновременно, как по спине пробежал холодок.
— Вам не нравится, как я одет, Эвертон? — вызывающе спросила она.
— Французские тряпки, — бросил он. Взяв у отца Кит пальто и шляпу, граф швырнул их на спинку стула и, опустившись на кушетку, пригласил их сесть. — Простите за прямоту, Брентли, но мне любопытно узнать, что вы рассчитываете от меня получить в счет уплаты отцовского долга? Может быть, денег на проживание в Англии?
— Нет, милорд, — сухо возразил отец, и на лице его появилось раздражение. — Деньги мне не нужны. Думаю, что и ваш отец счел бы денежное вознаграждение в конкретном случае неуместным.
— Значит, вы полагаете, что способны угадать пожелания моего отца? — Эвертон, сидевший до этого непринужденно облокотившись о спинку кушетки, выпрямился. — Звучит впечатляюще Мне это, признаться, редко удавалось. Расскажите, что это за случай такой.
— Я спас вас, милорд, когда вы тонули.
— Да, двадцать лет назад. Мне об этом рассказывали, хотя, должен признаться, сам я этого не помню.
— Но ваш отец наверняка сказал вам, что настанет день, когда я смогу попросить вас об ответной услуге, — обиженно заметил Стюарт. — Мне кажется, он серьезно относился к такому понятию, как слово чести.
— Совершенно верно. — Лорд Эвертон вновь откинулся на спинку кушетки и непринужденно вытянул вдоль спинки руку. — Однако мне кажется, он считал, что вас уже нет в живых. Ведь прошло целых двадцать лет. — Он холодно улыбнулся. — Однако поскольку, как выясняется, он ошибся, спрашиваю вас еще раз, какова ваша просьба?
Откашлявшись, Стюарт начал:
— Сейчас я вам ее изложу. Мой сын уже достиг того возраста, когда вместе с другими молодыми людьми ему надлежит исполнить свой гражданский долг. Учитывая теперешнюю нестабильную политическую ситуацию во Франции…
— Ах да, Бонапарт сбежал с Эльбы, — заметил граф таким тоном, словно возвращение в Европу этого чудовища не имело никакого значения. Может, для таких, как он, и в самом деле не имело.
