– Вот как? Начинаю понимать.
– Ну да. Каждый уик-энд Бен нанимает кого-то стоять на повороте с плакатом, чтобы заманить покупателей. Я была последним козлом отпущения, потому что только круглая дура могла на это согласиться.
– Иуда... насколько я понял, в городе недавно.
– Совершенно верно... последнее время становится все труднее найти кого-то на такую работу, да еще на два уик-энда подряд.
– А где плакат? Не важно. Вы бросили его вместе с головой.
– Согласитесь, вряд ли я могу появиться в городе с головой бобра, – терпеливо, как малому ребенку, пояснила она.
Дин заподозрил, что она вряд ли появилась бы в городе и в таком виде, будь у нее хотя бы что-то под чертовым костюмом.
– Я не видел поблизости никаких машин. – сказал он – Каким образом вы вообще сюда добрались?
– Жена владельца подвезла меня после того, как мой «камаро» испустил дух сегодня утром Она должна была подъехать час назад, чтобы забрать меня, но так и не показалась. Я пыталась сообразить, что делать, когда увидела, как некий козел промчался мимо на «форде-фокусе», за который я помогала выплатить кредит.
– Бойфренд?
– Бывший.
– Тот самый, которого вы готовы прикончить?
– Продолжайте делать вид, что все это шуточки. Кстати, вот и церковь. Держитесь правой стороны.
– Если я привезу вас на место преступления, разве это не делает меня соучастником?
– Хотите им стать?
– Конечно. Почему бы нет?
Он свернул на узкую, покрытую рытвинами улицу, где на заросших сорняками участках стояли убогие домишки в сельском стиле. Хотя город Ролинз-Крик стоял всего в двадцати милях к востоку от Денвера, опасностьстать популярным спальным районом ему явно не грозила.
– Вон тот зеленый дом с вывеской, – показала она.
Он остановился перед глиняным строением, где металлический олень охранял грядку с подсолнухами и вывеску с надписью «Сдаются комнаты». На подъездной дорожке стоял грязный серебристый «форд-фокус». Длинноногая брюнетка с сигаретой в руке небрежно прислонилась бедром к дверце пассажирского сиденья. При виде машины Дина она выпрямилась.
– Это, должно быть, Салли, – прошипела Бобри – Последнее увлечение Монти. Я была ее предшественницей.
Салли была молода, стройна, с большой грудью, что выгодно отличало ее от невзрачной Бобри, хотя появление последней на шикарной машине должно было бы сравнять счет. Глянув в лобовое стекло, Дин увидел, как из дома появился длинноволосый тип богемного вида лет тридцати пяти в маленьких очках в проволочной оправе. Должно быть, это и есть Монти. На нем были широкие полотняные брюки и трикотажная рубашка, судя по виду, сляпанная бандой южноамериканских революционеров. Лет на десять старше Бобри и определенно старше Салли, которой не может быть больше восемнадцати-девятнадцати лет.
При виде «вэнкуиш» Монти замер как вкопанный. Мыском ярко-розовой босоножки Салли ввинтила в гравий сигарету и тоже уставилась на машину. Дин неспешно вылез и, обойдя капот, открыл дверцу, чтобы Бобри смогла без помех приступить к своему убийственному плану. К несчастью, именно в тот момент, когда она пыталась поставить лапы на землю, хвост, освободившись, стал дыбом. Она нервно попробовала сложить его, но он снова распрямился и ударил ее в подбородок, чем так взбесил Бобри, что та врезала по нему кулаком и при этом, потеряв равновесие, приземлилась лицом вниз у ног Дина. Широкое коричневое весло гордо покачивалось над ее попкой.
Монти потрясенно взирал на всю эту сцену.
– Блу?!
– Это и есть Блу? – слегка оживилась Салли. – Она клоунесса или что-то в этом роде?
– Нет... по крайней мере во время нашей последней встречи я ничего такого не заметил, – задумчиво протянул Монти и переключил внимание с силившейся встать на четвереньки Бобри на Дина. – Кто вы?
Ко всему прочему, парень еще и подделывался под выговор выпускника одного из лучших университетов страны, отчего Дину сразу захотелось выплюнуть ему под ноги табачную жвачку и послать подальше.
– Таинственный незнакомец, – высокомерно бросил он. – Внушающий страх многим сильным мира сего. Заслуживший любовь нескольких избранных.
Монти недоуменно поднял брови, но при виде Бобри, наконец-то умудрившейся подняться, удивление сменилось неприязнью.
– Где он, Блу? Что ты с ним сделала?
– Ты лживый, лицемерный, плюющийся стихами жлоб!– прошипела она, ковыляя по гравийной дорожке.
На заостренном маленьком личике блестели капли пота. В глазах пылала жажда убийства.
– Я не лгал, – объявил он тем покровительственным тоном, от которого даже у Дина волоски на затылке встали дыбом, так что он отчетливо представил, что сейчас творится с Бобри – Я не лгал тебе, – продолжал он, – и все объяснил в письме.
– Которого я не получила, пока не промчалась тринадцать сотен миль по стране, кинув предварительно трех клиентов. И что я нахожу, добравшись сюда? Того мужчину, который последние два месяца умолял меня покинуть Сиэтл и перебраться сюда? Человека, который рыдал в телефон, как дитя, толковал о самоубийстве и твердил, что я его лучший друг и единственная достойная доверия женщина? Ничего подобного. Зато я обнаружила письмо, в котором говорилось, что мужчина, клявшийся, что, кроме меня ничто не удерживает его на этой земле, больше во мне не нуждается, потому что влюбился в девятнадцатилетнюю девчонку. В письме также говорится, что я не должна ожесточаться из-за этого небольшого инцидента. У тебя даже не хватило смелости сказать все это мне в лицо!
Монти не успел ничего ответить. Вперед выступила Салли.
– Все потому, что вы настоящая яйцедробилка, Блу. Не можете, чтобы не скрутить мужчину в бараний рог! – серьезно пояснила она.
– Но вы даже не знаете меня!
– Монти все мне рассказал. И не хочу показаться стервой, но вам неплохо бы обратиться к психоаналитику. Он наверняка поможет вам избавиться от зависти к чужому успеху, особенно к успехам Монти.
На щеках Бобри загорелись яркие алые флажки.
– Монти зарабатывает на жизнь критикой чужих стихов и написанием курсовых работ для студентов, которым лень самим этим заниматься.
Виноватый взгляд Салли лучше всяких слов сказал Дину, что именно таким образом она встретилась с Монти. Но нужно отдать должное девчонке: она не позволила сбить себя с курса.
– Ты прав, Монти. Она ядовита, как змея.
Бобри, сцепив зубы, снова надвинулась на Монти.
– Ты сказал ей, что я ядовита?
– Не в обыденном смысле, – надменно бросил Монти, привычным жестом поправляя очки. – Но ты разрушительно влияешь на мое творчество. А теперь скажи, где компакт-диск Дилана. Я точно знаю, что ты его нашла.
– Если мое влияние так разрушительно, скажи, почему ты не написал ни одного стихотворения с тех пор, как покинул Сиэтл? Почему ты называл меня своей гребаной музой?
