Волин и барон Шорк прикрыли меня, в щиты уткнулись длинные дрожащие от злости стрелы. Меня схватили и потащили назад, прикрывая щитом от выстрелов, я брыкался, да толку‑то?
Когда остановились и я выглянул наружу, на переднем крае уже вовсю шла рубка. Тонкая цепь закованных в блестящее железо рыцарей выгибалась в небрежно залатанный мешок людей, разномастно одетых и вооруженных, и постепенно приближалась вперед, оставляя позади себя изломанные, изрубленные тела. С флангов цепь прикрывали оруженосцы, воины попроще, позади шли стрелки и метали стрелы через голову сражающихся. И все это стучало, грохотало, звенело, рычало и сопело, крики раненых обрывались под ногами наступающих.
— Хей! — Дикий вопль вдруг перекрыл всю эту какофонию боя, и в бок строя рыцарей врезался черный клин закованных в доспехи воинов. Острием клина сражался барон Утрехт. На огромном нугарце барон проломил строй оруженосцев, разметал их, по бокам воины не дали врагу сомкнуться, полетели с седел рыцари. Сам барон походил на башню смерти. Вооруженный огромным двуручным мечом, барон махал им легко, как будто ребенок до прутика дорвался и пошел сшибать головы лопухам.
Наступление смялось, остановилось. Моя гвардия все же устояла, не успела превратиться в толпу. В рыцарей полетели гранаты, бахнули, не столько убивая, сколько пугая. Пограничники выдвинулись во фланг, схлестнулись с оруженосцами.
— Его Величество береги! — Крикнул Волин барону Шорку. Барон кивнул, заслоняя меня щитом, а Волин вскочил на подведенную лошадь, дал шпоры и исчез в направлении боя.
Когда я снова выглянул из‑за щита, то вдруг понял, что сражение внезапно стало намного ближе, чем мне того хотелось. Очень намного ближе.
Воины барона Урехта с трудом, но удержали строй, рыцари отступили и рассыпались, не подставляясь под пушечный огонь.
Когда я уже было обрадовался, что первый натиск отбит, враги перед нами порскнули в стороны, как мыши при виде кота, и на нас обрушился бронированный рыцарский строй.
— Альтзо — о-о — ора! — Боевой клич гудел в утренней прохладе, вибрировал, рычал, звал за собой моих врагов, велел крушить, рушить и убивать.
Атакующая конная лава очень красивое зрелище, особенно когда эта атака направлена не в тебя. А эти как раз в меня и целились. Мигом преодолели разделявшее нас расстояние, кажется даже стоптав кого‑то из своих, не успевших убраться с дороги, с разбега воткнули длинные копья в живую плоть, отбросили их, схватились за тяжелые мечи и боевые топоры.
Впрочем, оказалось, что чуть левее они ударили, как раз туда, где спешно готовились к отражению атаки наше немногочисленное рыцарство. Ударили, преодолели сопротивление, промчались дальше. За ними осталась рассеянная цепь вражеских оруженосцев, то ли дорезали, то ли грабили
Все, рыцарей у меня больше нет.
Часть таранного удара уткнулась в воинов барона Урехта и гвардейцев на рубеже артиллерии, сейчас там крутился бой, пограничников и гвардейцев оттесняли направо. А из замка на поле выезжали ещё и ещё рыцари, сверкали доспехами на рассветном солнце, расправляли длинные флаги, строились вроде бы в длинный строй, и готовились…
Что там на поле происходило, я глядеть не стал, ибо у меня вдруг появились другие причины для беспокойства.
Острый клин вражеского войска прорубился через пограничников, разметали кольчужников, и вот уже сеча идет у подножия холма.
— Альтзо — о-о — ора! — Раздалось совсем рядом.
— Ваше Величество, на коня, быстрее! — Крикнул барон Шорк, пытаясь меня схватить, да я не дал, ловко вывернулся из‑под его руки. И понял, что сделал это совершенно зря, вокруг меня кипел бой.
Это было страшно. Прежде я участвовал в бою как ребенок, я просто не мог оценить того, что происходит. А тут я то ли вырос, то ли вытянулся, то ли просто мира этого уже нагляделся. То ли теперь происходящее непосредственно касалось уже меня самого.
Легкий меч, подарок иностранного купца, принял на себя удар тяжелого рыцарского клинка. Я глянул, кто там, на той стороне. Молодой ещё парень, с пробивающимися над губой светлыми усиками. Без доспехов, в одной только кольчуге, тщательно смазанной толстым слоем масла, но от того не менее ржавой. На голове простой округлый шлем. Глаза упрямые, руки крепкие, куда как крепче, как у меня, да только не было у него в жизни сержанта Седдика Гора и Петра Сергеевича.
Пока парень глядел мне в глаза из‑под шлема — котелка и давил на меч, стремясь вбить меня в землю, я поддался и врезал ему классическим мае гири в пузо, даже с проворотом получилось. Тяжелые сапоги не позволили сделать верный удар, правильный. Но парню хватило, отступил на пару шагов, а дальше я уже шагнул вперед и широким махом скользнул по открывшемуся горлу. Денег на нормальную кольчугу с воротником и хороший шлем у парня не было, потому и носил такую ересь, шея не защищена.
Сопротивления даже не заметил, когда самый кончик моего клинка перерубил человеческую плоть, просто вдруг мой противник перестал меня интересовать, выключился из круга моих забот и интересов, а я сам как бы выключился из боя, оказавшись над ним и имея возможность поглядеть со стороны.
Что дальше‑то делать, убегать? Где вообще все?
Я судорожно пытался разобрать что‑то в круговерти одиночных схваток, в которых выродилось сражение на холме. Кого рубить‑то? И где барон Шорк, вот не он ли это? И вообще где же…
В тот момент, когда я уже почти принял решение, бой снова взял меня под свою руку. Под ноги мне свалилось и покатилось тяжелое человеческое тело, я полетел кубарем вперед на землю, не глядя отмахнулся мечом от кого‑то, подтянул ноги к животу и рывком выпрямился.
Тычок в спину швырнул меня на землю, я едва успел сгруппироваться и перекатиться, а в то место, куда я только что упал, сразу же воткнули короткий меч.
Снова подтянуть ноги к груди, перекатиться чуть дальше и подняться, и понять, что сбылась мечта идиота, которую этот идиот загадал давным — давно.
На меня шел граф Ипоку, в сверкающих золотых доспехах, помахивая вправо — влево длинным и острым мечом. Сталь льдисто сверкала на солнце, маслянисто отсвечивали золотые накладки на долы. И выглядел граф очень серьезно.
Не было никаких "вот и встретились, щенок", "давно ждал этой встречи, морда золоченая", даже просто "ну сейчас получить" и то не было, просто мы начали друг друга рубить.
Граф — генерал рубанул сверху, я "снял" удар, отшвырнув его клинок в сторону, сам бить не рискнул, склонность к риску из меня ещё Серега — большой выбил, великий любитель поймать кого‑либо в ударе. Второй удар граф нанес так же, в последний момент передумал и меч его изменил траекторию, метя мне в бок. У меня‑то кольчужки нету!
Удар, я снова его снимаю, скользя своим клинком по его клинку, а потом с отшагом и полуприседом рублю ему подмышку, чтобы не зазнавался. Меч генерала впустую пластает воздух, мой же более результативен.
