– Но какая свидетельница запомнилась вам лучше всего? – с трудом выдавил Меркурио.
Многие в толпе закивали, кто-то произнес ее имя, но пока лишь шепотом.
Меркурио указал на какую-то женщину в зале, подталкивая ее к тому, чтобы назвать это имя в полный голос.
– Любовница патриция Контарини, – заявила женщина. – Ой, простите, нет, конечно! – Она театральным жестом хлопнула себя по лбу. – Она не его любовница, а только служанка!
Толпа громко рассмеялась.
Патриарх покраснел от ярости, его пальцы сжались на подлокотниках кресла.
– Вон она! – крикнул один из зрителей и ткнул пальцем в угол зала.
Все повернулись, некоторые даже вскочили на ноги, кто-то поднялся на цыпочки, вытягивая шею. Даже патриарх и его свита на трибуне повернулись. Святой, Цольфо и Меркурио смотрели в ту же сторону.
Бенедетта вжалась в стену, чувствуя, что сейчас на нее направлены все взгляды. Она открыла рот и посмотрела на Джудитту, точно собираясь что-то сказать ей. Меркурио напрягся. Но в глазах Бенедетты не читалась ненависть. Девушка ничего так и не сказала. Втянув голову в плечи, она в простеньком платьице выбежала из зала. У Цольфо болезненно сжалось сердце. Поспешно поднявшись, он принялся проталкиваться сквозь расшумевшуюся толпу.
– Тихо! Тихо! – крикнул писарь. – Тишина в суде!
Добравшись до двери, Цольфо оглянулся в поисках Бенедетты, но на площади ее не было, и потому мальчик просто вернулся в зал и сел рядом с Жуаном.
– Ты ее знаешь? – спросил старик.
Цольфо посмотрел на него.
– Может быть, – задумчиво прошептал он. В его голосе слышалась тоска. – Может быть…
– Тихо! Тишина в зале! – повторил писарь, чтобы угомонить взвинченную толпу.
Меркурио обеими руками вцепился в прутья клетки. Он чувствовал, что силы покидают его. Голос писаря эхом отдавался в его ушах, лица людей расплывались, трудно было дышать, сердце билось все слабее. Пот ручьями лился по лбу, смывая грим. Солнечный свет, проникавший в огромное окно с высокой ломаной аркой, больно резал глаза.
Тяжело дыша, Меркурио повернулся к Джудитте.
– Что с тобой? – испуганно спросила она, подойдя к решетке.
Меркурио молча покачал головой.
В зале воцарилась напряженная тишина. Все смотрели на странного монаха-доминиканца, скорчившегося у клетки обвиняемой. Его руки скользили по прутьям.
– Прости… меня… – выдохнул Меркурио.
Джудитта в ужасе уставилась на него. Только сейчас она поняла, что причиняет ему такую боль.
– Солнышко мое… – тихо пробормотала она, дрожа от страха.
И весь зал увидел, как она протянула руку к левому боку монаха.
– Прости… меня… – повторил Меркурио и отпустил прутья, отпрянув назад.
На том месте, к которому прикоснулась Джудитта, на белой рясе проступило алое пятно.
Развернувшись, Меркурио упал на колени.
Толпа задержала дыхание.
Джудитта зажала рот руками, ее глаза наполнились слезами.
– Ох, мальчик… – испуганно произнес Жуан.
– Меркурио… – прошептал Цольфо.
Джустиниани, сбросив оцепенение собственной боли, медленно встал с кресла. Казалось, само время остановилось.
И Святой воспользовался этим. Вскочив, он обвиняющее ткнул пальцем в Джудитту, а вторую руку выставил перед собой, чтобы все видели его стигматы.
– Ведьма! – заорал брат Амадео. – Отродье Сатаны!
Зрители посмотрели на него. А потом повернулись к Джудитте. Но для нее сейчас существовал только Меркурио. Она в отчаянии качала головой.
– Отродье Сатаны! – вновь возопил Святой. – Ты похитила душу у этого доброго слуги Господа нашего, а все для того, чтобы он спас тебя! Ты околдовала его!
В толпе поднялся гомон.
Джудитта перевела взгляд на людей и опустила руку. И все увидели кровь на ее губах.
– Она испила его крови! – что есть мочи завопил доминиканец.
И толпа как с цепи сорвалась. Люди позабыли о том, что совсем недавно считали Джудитту невиновной.
– Ведьма! Шлюха Сатаны! Ты сгоришь в аду! На костер тебя!
Меркурио повернулся к Ланцафаму. Капитан, обнажив меч, решительно встал перед клеткой Джудитты. Его солдаты окружили обвиняемую, чтобы защитить ее от возможного нападения толпы.
– Капитан! – из последних сил крикнул Меркурио.
Ланцафам повернулся к нему. Грим юноши подтекал все сильнее.
– Сейчас или никогда, капитан, – прошептал он.
– Так ты… – Ланцафам только сейчас понял, кто стоит перед ним.
– Сейчас или никогда, – повторил Меркурио. – Увезите ее. Лодка ждет. Вы знаете где…
– Да, знаю.
– Идите. – Меркурио отчаянно пытался поднять веки, но они так и норовили опуститься.
– Меркурио! – вскрикнула Джудитта.
– Спасите ее… – прошептал он Ланцафаму.
Капитан открыл клетку.
– Защищайте обвиняемую! – приказал он своим солдатам.
Толпа уже начала прорывать ряды гвардейцев дожа.
– Пойдем, Джудитта, мы уходим. – Капитан взял ее под руку.
– Что вы творите? – возмутился патриарх, поднимаясь со своего места.
Он уже собирался приказать гвардейцам, чтобы те задержали капитана, но тут Джустиниани схватил его за запястье.
– Это что вы творите, патриарх? – резко осведомился он. – Вы что, хотите, чтобы толпа разорвала обвиняемую на части?
Патриарх потрясенно уставился на пальцы Джустиниани, сжимавшие его руку.
– Что вы себе позволяете?!
– Сядьте! – В голосе Джустиниани слышалась такая решимость, что патриарх не стал возражать. Затем дворянин повернулся к Ланцафаму. – Быстро! Уводите ее отсюда! – крикнул он, а затем ткнул пальцем в командира гвардейцев: – А вы никого не пропускайте!
Ланцафам прижал Джудитту к себе и бросил последний взгляд на Меркурио.
– Мальчик…
– Уходите… – едва слышно прошептал Меркурио.
Он все еще стоял на коленях, в глазах у него помутилось, голова безвольно опустилась на грудь.
– Меркурио, нет! – крикнула Джудитта.
– Ну же, вперед, – приказал капитан, подталкивая девушку.
– Нет! Нет! – в отчаянии вопила она.
Меркурио повернулся, пытаясь улыбнуться возлюбленной. Но он ее уже не видел. Перед глазами у него мерцали ярко-белые круги, и когда Джудитта вышла в боковую дверь зала, юноша повалился на пол.
Умолкли все звуки, мысли, страхи. Умолк сам мир. И на Меркурио опустилась тьма.
