— Ты передал ему то, что я сказал тебе вчера?
— Да.
Вот-вот. То же самое, что и все остальные.
— Если бы в момент происшествия ты не был бы в доме сенатора, может, еще и обошлось бы как-нибудь, — продолжал Джереми. — Но поскольку ты там был, сенатор считает, что ты таким образом обеспечивал себе алиби. Я молчал. Какой был смысл говорить?
— Ты и сам понимаешь, что теперь шансов получить заем у вас нет.
— Понимаю.
Вошла моя секретарша, поставила на стол атташе-кейс.
— Машина, которая отвезет вас в аэропорт, у дверей, — шепнула она.
— Какие у тебя планы? — спросил Джереми.
Внезапно я осознал, что мне надоело доверять людям. Ни одна из моих задумок не воплотилась в жизнь, поэтому мне было трудно винить людей за то, что они считают меня лжецом.
— Сейчас я еду в аэропорт, чтобы вылететь в Париж.
— Париж? — с удивлением переспросил Джереми. — А ты не сошел с ума? Ты же знаешь, как это будет всеми воспринято!
— Мне наплевать, как это будет всеми воспринято.
— Это неразумно. Ты действуешь так, как будто тебе уже ни до чего нет дела.
— Так оно и есть, — грубо отозвался я. Джереми на мгновение смолк.
— Я не могу в это поверить, ведь я же знаю тебя. Зачем тебе Париж?
— Повеселиться! — издевательски ответил я. — На кой же еще черт люди ездят в Париж?
Я со злостью бросил трубку на рычаги и тут же испытал нечто похожее на угрызения совести. У меня не было никакого права так разговаривать с Джереми. Он же был на моей стороне. Он хоть не стыдился поддерживать со мной контакт.
Я раздумывал над тем, чтобы позвонить ему и извиниться, но тут в дверь просунула голову секретарша.
— Водитель говорит, что у вас временив обрез, чтобы успеть на самолет, да и то, если поторопитесь.
Я схватил чемоданчик. Позвоню Джереми, когда вернусь.
Было довольно странно видеть Роберта на отцовском месте, в баронском кресле за украшенным резьбой старинным столом. Однако уже через мгновение все встало на свои места, и Роберт выглядел уже так, будто вечно сидел здесь. В конце концов, для этого он и был рожден.
— Ты знаешь законы, — сказал он, — а швейцарское правительство соблюдает их особенно рьяно. Если мы предоставим тебе такую информацию, нас могут лишить лицензии.
— Я знаю законы, — произнес я, не сводя с него глаз. — Поэтому-то и пришел к тебе.
Роберт молчал, выражение его лица было встревоженным. Я не торопил его, он и сам помнил, как близки мы были одно время.
— Как Дениз? Детишки? Он осветился улыбкой.
— Не заводи меня на эту тему. Я — типичный отец. Я улыбнулся в ответ.
— Тогда можно сделать вывод, что у них все в порядке? Он кивнул.
— Этого не поймешь, пока ими не обзаведешься.
Сначала Сергей, теперь — Роберт. Оба давали ощущение надежности, принадлежности к корням, к земле и жизни. Вот в чем все дело. Я же походил на дерево со сломленной вершиной, рост которого прекратился.
— Завидую тебе, — искренне сказал я. Он удивленно вскинул брови.
— Странно слышать это от тебя.
— Да, знаю, ведь у меня такая веселая жизнь. Плейбой на гребне успеха.
— Я не хотел обидеть тебя, Дакс.
— Знаю. Просто я слишком чувствительный. — Я потянулся за сигаретой. — У меня такое ощущение, что куда бы я не свернул, везде тупик.
Роберт смотрел, как я прикуриваю.
— И что же, по-твоему, произойдет теперь?
— Не знаю. Но если поток оружия не будет остановлен, погибнет множество ни в чем не повинных людей. Роберт уперся взглядом в крышку стола.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что я сейчас не пытаюсь защищать свои интересы? — Я кивнул. Об этом он мог и не говорить мне. Я присутствовал при том, как он переписал свои инвестиции в Кортегуа на своих британских кузенов. — Зато на мне лежит большая ответственность. Многие люди теперь зависят от меня.
Я поднялся.
— Понятно. Это же чувство испытываю и я, только мне приходится отвечать не за их благосостояние, а за их жизнь.
Роберт промолчал.
— В любом случае, спасибо тебе. Я не стану больше отнимать у тебя время.
— Что ты намерен делать?
Сейчас я был очень далек от попыток издеваться над кем-либо.
— Поскольку ничего лучшего не предвидится, пойду и разыщу себе женщину.
Марлен фон Куплен. Только на днях я прочитал в колонке Ирмы Андерсен — а может, услышал от кого-то? — что она живет в Париже. Идея была довольно рискованной, но все-таки это было лучше, чем ничего. Я вполне допускал, что она может поддерживать дружеские отношения с людьми, которые были в состоянии помочь мне найти необходимую информацию о Восточной Германии.
Один из моих знакомых газетчиков дал мне ее телефон. Почти всю вторую половину дня я крутил диск, но безуспешно. Было уже пять часов, когда она, наконец, сняла трубку. Я услышал ее хриплый голос, как будто она только что встала с постели.
— Алло.
— Марлен?
— Да. Кто это?
— Диогенес Ксенос.
— Кто?
— Дакс.
— Дакс, — повторила она с едва слышной ноткой сарказма в голосе. — Неужели сам Дакс?
— Да.
— И чему же я обязана этим звонком?
— Я слышал, что ты в Париже, и решил выяснить, не свободна ли ты сегодня вечером, чтобы поужинать вместе.
— У меня встреча. — Но Марлен не смогла сдержать своего любопытства. — Не слишком ли поздно ты звонишь? Я увидел в этих словах шанс отыграться.
— Я звоню тебе с полудня. Никто не подходил к телефону.
— Мы с тобой давно знакомы, — произнесла Марлен. — Скажи, почему же именно сейчас?
Я не мог себе позволить столь же прямо ответить на ее прямой вопрос.
— Слишком часто ты появлялась в обществе моего друга.
— А я слышала, что раньше тебя это не останавливало.
— Джереми был моим самым близким другом. Но еще в тот день, когда я впервые увидел тебя ночью в Сан-Тропезе, в доме на берегу, я сказал себе: однажды...
Я понял, что угодил ей этим, и понял, что выиграл.
— Я уже сказала тебе, что сегодняшний вечер у меня занят. Как насчет завтра?
— По-моему, это «однажды» уже наступило. Я ждал так долго Почему бы тебе не перенести свою встречу? Не знаю, "куда судьба может занести меня завтра.
Марлен заколебалась.
— Н-не знаю... — и тут же сдалась. — Хорошо. Я положил трубку и откинулся на спинку кресла.
