Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Оско снова повернулся к берегу – и в этот момент земля под ним задрожала. Он не мог знать, была ли тому причиной магия Кейла или атака вроде предыдущей, но боевая смекалка, каждая крупица которой была вбита в него с детства, помогла осмотреться и сообразить.

– Западный фланг! – крикнул он. – Второй отряд!

Лидеры отряда завопили и принялись отталкивать гигантов, покуда еще человек двадцать не смогли вырваться из строя и встать между Кейлом и всадниками. Как можно быстрее Оско сосчитал врагов.

Таким же плотным скоплением, как и раньше, они с невероятной скоростью неслись прямо сквозь хаос, как ни в чем не бывало расшвыривая островитян. При взгляде на свою и без того уже потрепанную инфантерию генерал понял, что не может выделить больше воинов, не рискуя разгромом.

– Островняк, – закричал он, устремляясь в морозный воздух навстречу Кейлу. – Их слишком много! Западный фланг!

Губы Кейла не шевелились.

«Я вижу их».

Ветер хлынул с океана, и песок взвился ввысь как живой, защищая фланг, накрывая позицию Оско на всем пути от воды до краев его каре, словно стена из вихрей.

Со своего ракурса Оско по-прежнему видел всадников и облегченно выдохнул, когда их звери запаниковали и разбежались от магии Кейла, уворачиваясь и натыкаясь на группы островитян. Он оставил десять человек высматривать отставших, а затем вернулся, чтобы поддержать свое каре.

* * *

Плоть рычащих Букаяга и Сулы хлестал песок. Рока закрыл глаза, когда по его лицу и рукам застучали песчинки, словно ледяная крупа.

Эти ощущения и звуки затопили его чувства. Ослепленный Сула спотыкался, и Рока понял: в любой момент его может сбить с ног что-то невидимое.

Но, как и в большинстве случаев, страх спустя мгновение исчез, а вместе с ним и ураган. Рока увидел Кейла, парящего прямо перед ним, за шеренгой из телохранителей. Сула без понуканий помчался вперед.

Удивленные мужчины бросились на перехват, слегка огибая кромку по направлению к воде, несомненно опасаясь, что дикарь попытается напасть на них с фланга. Но Рока не собирался атаковать в объезд.

Букаяг метнул первое из их общих копий. Оно летело прямо в цель, пока сам воздух не подхватил его и не отбросил в сторону. Рока помчался дальше, набирая скорость несмотря на облепивший копыта Сулы тяжелый песок. С каждой секундой он приближался, его руки подергивались, тело выпрямилось в седле, готовое к прыжку. Пехотинцы врага метнули собственные копья.

Рока вскинул свой щит, и одно из копий с лязгом ударило в него и отскочило. Большинство из них попало в Сулу. Его доспех отразил почти все, но одно копье пробило животному щеку, выйдя с другой стороны и оставшись торчать, как поперечная балка. Другие вонзились ему в голени, выбив куски плоти и костей. Еще два угодили в кожаное седло и застряли глубоко в боку. И все же Сула мчался.

В дикой ярости жеребец врезался в обращенные против него копья; конский доспех встряхнул наконечники, а его массивная грудь отбросила людей и оружие в стороны. Его дыхание клокотало в горле, а тело было утыкано дротиками, но все-таки он прорвался сквозь строй. Могучий Сула победно замотал головой, брызгая кровью, и тут же, споткнувшись, упал на песок. Рока спрыгнул с его спины, издал клич и приготовился к бою.

Он отправил свои доспехи в Рощу: они сковывали движения. Он устоял на ногах и побежал дальше, чуя в воздухе ничтожный холодок, более слабый, чем одна секунда хальбронской зимы. Он чувствовал тяжесть, гнетущую и плотную, словно теперь с каждым шагом продирался через реку слез, быструю и незамерзающую, хотя она обжигала, как огонь. Он был в нескольких шагах от своей жертвы.

Вся мощь Кейла обратилась против Роки.

Его Роща содрогнулась, когда деревья вокруг вспыхнули пламенем. Мертвецы рухнули перед особняком его матери, а стены затрещали от ярости внезапного ветра. Оружие и доспехи вылетели из его арсенала, подхваченные циклоном, кружась и сталкиваясь с мертвецами и стенами. Статуя Бэйлы треснула и разбилась, и Рока закричал, когда она исчезла в клубящейся пелене воздушного вихря.

В стране живых мезаниты пытались вмешаться, но не могли. Приближаясь, они падали и кричали, беспомощные в ауре силы чародея. Воздух вокруг него кипел от жара, или покрывался инеем, или трещал от молний – как будто мир задействовал все резервы, дабы погубить Року.

Букаяг взревел и потащил их обоих вперед. Преодолевая тяжесть, преодолевая агонию, шаг за шагом, немыслимо, но верно, он бросился в пламя аки Носс, сигающий в гору. Мертвецы в Роще схватили Року за руки, собираясь у него за спиной, придерживая его на чудовищном ветру и волоча, как ладью в направлении моря.

«Почему… ты… не… умрешь?!»

Голос Кейла прогремел над пляжем, оглушительный и стихийный, звеня с небес в стране живых и мертвых, издевательски звуча над шумом смертной войны. Принц поднял руки и начал подниматься выше, будто намеревался просто взлететь подальше и обрушить свой убийственный дождь из безопасных облаков.

Букаяг зарычал и прыгнул.

Брат Роки обхватил четырехпалой рукой лодыжку убийцы Фарахи и потащил мальчишку вниз. Меч в другой их руке был таким горячим, что опалял плоть, и Рока выпустил его, сжав свои пальцы в кулак. Кейл сопротивлялся и лягался, но Рока одним рывком приблизил принца острова в пределы своей досягаемости и ударил сжатым кулаком.

Скула его смазливого лица сломалась. Глаза Кейла закатились, пока он боролся с потерей сознания, и разгром в Роще прекратился так же быстро, как и начался. Рока выбежал из разрушенного дома матери на поля своего арсенала и поднял кинжал, который перехватил его брат.

Вместе они развернули Кейла, чтобы тот, пошатываясь, стоял, используя его тело как щит от мезанитов, нетвердо подымающихся на ноги. Этот момент казался таким спокойным. Звуки битвы почти утихли, поскольку энергия Кейла утекала из мира.

Рока подтолкнул юного принца вперед. Он почувствовал, как разглядывает пацана Букаяг, и ощутил его злобу. Принц рая родился в одиночку, но его никогда не обвиняли в том, что он съел своего брата в утробе матери. Его не называли чудовищем и не вынудили стать таковым на самом деле в мерзлой пустоши. Его предки не оставили ему таинственную комнату со всем грузом истории, легшим на его плечи. Возможно, он такой маленький и легкий потому, что ему не приходится нести бремя мертвых.

«Это