который налила вина из нового кувшина.
– Желает ли что-то ещё моя хозяйка?– ранее такой веселый и звонкий голос служанки звучал теперь непривычно тихо и грустно.
Лиатна посмотрела на рабыню. У Хъелуг был подбит глаз и разбита нижняя губа. Да и на шее алел крупный кровоподтёк. Домашняя прислуга всегда очень быстро узнавала кто из бывших хозяйских любимчиков попадает в немилость. И узнав это, тут же начинала припоминать ей всё. А Хъелуг было что припоминать. Насколько знала Лиатна, пока Арно был одержим задницей этой фъергской девки, она скинула с себя все обязанности и чуть ли не командовала остальной челядью, возомнив себя не то наложницей, не то даже официальной любовницей своего господина, хотя на самом деле была не более чем заменой кулака.
Ну что же, теперь она пожинала плоды своих прошлых поступков.
– Ох, что это случилось с твоим лицом и шеей? – с наигранным удивлением проговорила хозяйка дома.
– Ничего, моя хозяйка.
– Если ты будешь мне врать, я прикажу высечь тебя кнутом.
– Прошу вас не надо, хозяйка! – испуганно залепетала служанка.– Это другие рабы. Они обижают меня.
– Тебя били мужчины или женщины?
– Били женщины, моя хозяйка.
– А мужчины?
– Они…– девушка замялась, то ли боясь, то ли стесняясь отвечать.
– Они имели тебя? – подсказала ответ Лиатна.
– Да, моя хозяйка. Против моей воли,– голос девушки задрожал. Казалось, что ещё немного, и она разреветься.
– Сколько их было?
– Двое, моя хозяйка.
– Сколько раз они брали тебя силой?
– Единожды, моя хозяйка.
– Как именно они тебя брали?
– Ч-что?
– Ты что, оглохла? Я спрашиваю, как именно тебя брали другие рабы. Они брали тебя так, как любил мой муж? – Лиатна неожиданно почувствовала, как внизу её живота растекается приятное тепло. По какой-то неведомой причине, эти разговоры доставляли ей удовольствие.
– Нет, хозяйка.
– Я поговорю с Урпой. Больше другие рабы не будут брать тебя силой.
– Благодарю вас хозяйка! Благодарю! Благодарю!– рабыня рухнула на колени и поцеловала ступни вдовы. В её глазах засверкали огоньки надежды, но Лиатна лишь ехидно улыбнулась, оттолкнув девушку ногой.
– Тебя не будут брать силой, потому что теперь ты будешь ублажать тех, кто заслужил награду,– холодно произнесла хозяйка особняка.
Девушка вскрикнула и схватила Лиатну за край платья. Из её зеленых глаз ручьями покатились слезы.
– Молю вас, хозяйка, не поступайте со мной так!
– Я буду поступать с тобой так, как сочту нужным,– проговорила вдова, отдёрнув одежду.– Ты – собственность этого дома, а значит моя собственность. А теперь, если не хочешь, чтобы по твоей спине прошлись розгами, убирайся прочь с моих глаз.
– Да, хозяйка,– произнесла рабыня и, утирая слезы, пошла по дорожке к дому.
Женщина проводила её взглядом, довольно щуря глаза и сжимая пальцами подлокотники кресла. Власть пьянила Лиатну сильнее, чем любое вино. И это чувство было прекрасным. Оно вновь вдыхало в её тело волю к жизни и наполняло силами. Лиатна подумала, что ещё не раз успеет проучить эту мерзкую дикарку, перед тем как она окончательно ей наскучит.
Стоило вдове вернуться к листу пергамента, как недалеко вновь послышались шаги. Лиатна уже было приготовилась вновь увидеть Хъелуг, но вместо фъергской рабыни по дорожке торопливо семенил Урпа.
– Хозяйка! – выкрикнул он, как только заметил, что Лиатна на него смотрит. – К вам гости, моя хозяйка.
Гостей она не ждала. Да и с их долгами почти любые визитёры сулили лишь проблемы. Конечно, религиозные законы запрещали требовать возврата долгов до конца месяца утешений, ибо в эти дни семья усопшего жила под присмотром Маруфа. Но даже среди благородного сословия всегда хватало тех, кто любил серебро больше, чем боялся проклятий Утешителя. Да и любого другого бога тоже. Поэтому от сказанных Урпой слов по её спине пробежал липкий и неприятный холодок. Она была ещё не готова.
– Гости? – Лиатна постаралась придать своему голосу наиболее спокойный и скучающий тон.– Не помню, чтобы я кого-нибудь приглашала.
– Всё так, моя хозяйка, вы никого не звали и не приглашали. Но это Кирот Кардариш и я посчитал своим долгом известить вас как можно скорее!
– К-Кирот? – проклятый голос всё-таки дрогнул. Это имя она совсем не ожидала услышать.
– Да, хозяйка. Я распорядился провести его в гостевую залу, а сам поспешил к вам.
– Ты правильно сделал Урпа. Какой неожиданный визит. Прошу тебя, скажи, что нам есть что подать на стол!
– Боюсь, что для столь именитого гостя не так много. Но я посмотрю, что можно придумать, моя хозяйка.
– Обязательно придумай. А пока пусть господина Кардариша как-нибудь займут. И пусть ему подадут фруктов. И вина, конечно же. Только лучшего из того что у нас есть.
– Как прикажете, хозяйка.
– И пусть ему скажут, что я скоро буду.
– Всё будет исполнено немедля, моя хозяйка.
Урпа поклонился и быстро зашагал прочь. Лиатна проводила его взглядом, стараясь собрать воедино расползающиеся мысли. С Киротом они были знакомы, пускай и самую малость. Во времена, когда Лиатна ещё незамужней девушкой частенько гостила у Миэлы, будущий глава рода Кардаришей пару раз составлял им компанию. Вдове он запомнился грубым и резким, но волевым человеком. А ещё, ей какое-то время казалось, что Кирот проявляет к ней интерес особого толка. Во всяком случае, во время одного из визитов, он было прижал её к колонне и с минуту жадно дышал в шею, положив руки на бедра. На что именно он тогда рассчитывал и как далеко хотел зайти, Лаиатна так и не смогла выяснить. Вошедшая в зал Миэла спугнула будущего главу их рода. А больше он никогда не давал Лиатне повода заподозрить его в чувствах или желаниях. Ну а когда брачные узы развели её с подругой по разным городам и семьям, она и вовсе потеряла всякую связь с Киротом, пусть они и жили в одном городе. И всё же, он пришëл в еë дом. И что сподвигло его на этот визит, вдова не могла себе даже представить.
Сделав большой глоток вина, Лиатна пошла к особняку. Ей надо было срочно привести себя в порядок. Чтобы там не двигало Киротом, она должна была выглядеть под стать благородной хозяйке дома, прибывающей в трауре.
В спальне её уже ждала Кеафрана – крепко сложенная, плечистая но стройная мефетрийка тридцати лет, что последнее десятилетие была личной служанкой Лиатны. Её вьющиеся волосы как всегда пребывали в беспорядке, а большой рот, казалось, стремился растянуться до самых ушей. На столе перед ней уже лежали босоножки, расшитое золотой нитью легкое платье из белого шелка, украшенный самоцветами широкий пояс, и золотые браслеты.
