равно мягко покачивалась, как будто через неё только что кто-то прошёл.
— Сириус? — снова заговорил Гарри, но теперь, когда он был ближе, гораздо тише.
У него было странное ощущение, что прямо за вуалью по ту сторону арки кто-то стоит. Очень крепко сжав палочку, он обошёл помост, но там никого не было. Была видна лишь другая сторона потрёпанной чёрной вуали.
— Пошли, — крикнула Гермиона с середины каменной лестницы. — Это не то, Гарри, пошли скорее….
Похоже, она была напугана, напугана гораздо больше, чем в комнате, где плавали мозги, и всё же Гарри думал, что в арке, хоть она и старая, есть некая красота. Его заинтриговала мягко колыхавшаяся вуаль; он чувствовал очень сильное желание забраться на помост и пройти через неё.
— Гарри, пошли, ладно? — с чуть большим нажимом сказала Гермиона.
— Ладно, — сказал он, но не шевельнулся. Он только что что-то услышал. С другой стороны вуали раздавались звуки тихого шёпота и бормотания.
— Что вы говорите? — очень громко сказал он, так что слова отдались эхом по каменным скамейкам вокруг.
— Никто не говорит, Гарри! — сказала Гермиона, теперь подходя к нему.
— Там сзади кто-то шепчет, — сказал он, отходя от неё и продолжая хмуро глядеть на вуаль. — Это ты, Рон?
— Я здесь, дружище, — сказал Рон, появляясь из-за арки сбоку.
— Больше никто не слышит? — задал вопрос Гарри, так как шёпот и бормотание становились громче; он обнаружил, что его нога на помосте, хотя он вообще-то не собирался её туда ставить.
— Я тоже их слышу, — произнесла Луна, тоже встав у арки сбоку и уставившись на покачивавшуюся вуаль. — Там внутри люди!
— Гарри, Луна, назад! — прокричала Афина. — Это арка Смерти, её раньше использовали, как способ казни преступников. Пройдёте через неё и больше никогда не вернётесь!
Она схватила его за руку и потянула, но он упирался.
— Гарри, я думала, мы здесь ради Сириуса! — высоким напряжённым голосом сказала она.
— Сириус, — повторил Гарри, всё ещё заворожённо глядя на непрерывно покачивавшуюся вуаль. — Ага…
А потом в его мозгу кое-что встало на место: Сириус в плену, связанный и под пытками, а он на эту арку уставился….
Он сделал несколько шагов от помоста и оторвал взгляд от вуали.
— Пошли, — сказал он.
— Именно это я и пытаюсь — ну пошли уже! — сказала Гермиона и первой пошла вокруг помоста обратно. На другой стороне на вуаль уставились Джинни и Невилл, очевидно, заворожённые. Гермиона без слов взяла за руку Джинни, Рон — Невилла, и они твёрдо подвели их к нижней каменной скамейке и протащили до самой двери.
Комната ещё раз крутанулась и снова стала неподвижной. Гарри подошёл к случайной двери и толкнул. Она не шевельнулась.
— Что не так? — сказала Гермиона.
— Она… заперта… — сказал Гарри, наваливаясь всем весом на дверь, но она не сдвинулась.
— Тогда это оно, не так ли? — взволнованно сказал Рон, вместе с Гарри пытаясь открыть дверь. — По-любому!
— Отойдите! — резко сказала Гермиона. Она направила палочку на место, где у обычной двери был бы замок, и сказала: — Алохомора!
Ничего не произошло.
— Нож Сириуса! — сказал Гарри, вынул его из-под мантии и вставил в щель между дверью и стеной. Все остальные любопытно смотрели, как он провёл им сверху вниз, вынул, а потом снова дал плечом по двери. Она оставалась такой же плотно закрытой, как раньше. К тому же когда Гарри посмотрел на нож, он увидел, что лезвие расплавилось.
— Так, с этой комнатой заканчиваем, — решительно сказала Гермиона.
— Но что, если это та самая? — сказал Рон, уставившись на неё со смесью опасения и тоски.
— Не может быть, Гарри во сне мог пройти через все двери, — сказала Гермиона, помечая дверь очередным огненным крестом, пока Гарри вернул в карман теперь бесполезную рукоятку ножа Сириуса.
— Знаете, что там могло быть? — любопытно сказала Луна, когда стена опять начала крутиться.
— Без сомнения, что-то блиббердящее, — совсем тихо сказала Гермиона, и Невилл тихо и нервно хихикнул.
Стена вновь остановилась, и Гарри с чувством растущего отчаяния открыл следующую дверь.
— Вот оно!
— Зал пророчеств, — сказала Афина, Гарри подумал, что она как будто стала гидом.
Он сразу узнал её по красивому, пляшущему, сверкавшему, как алмаз, свету. Когда глаза Гарри более-менее привыкли к яркому сиянию, он увидел, что на каждой поверхности сверкают часы, большие и маленькие, напольные и переносные, висящие между книжными шкафами или стоящие на столах, расставленных по всей комнате, так что это место наполняло неустанное деловитое тиканье, похожее на звук тысяч марширующих букашек.
Источником яркого, как алмаз, пляшущего света был высоченный хрустальный колпак, стоявший в дальнем конце комнаты.
— Сюда!
Теперь, когда Гарри знал, что они на правильном пути, его сердце бешено забилось. Он пошёл первым по узкому пространству между рядами столов, направляясь, как и в своём сне, к источнику света, хрустальному колпаку ростом с него самого, который стоял на столе и был, казалось, наполнен мерцающим дующим ветром.
— Ох, смотрите! — сказала Джинни, приближаясь и показывая в самый центр колпака.
В сверкавшем потоке внутри плавало крошечное яйцо, яркое, как самоцвет. Поднимаясь в колпаке, оно открывалось, и появлялась колибри, которую уносило на самый верх колпака, но когда она падала обратно, её перья становились промокшими, сырыми, и к тому времени, как её уносило на дно колпака, она опять скрывалась в яйце.
— Не останавливаться! — резко сказал Гарри, потому что Джинни, похоже, хотела остановиться и посмотреть, как яйцо опять превращается в птицу.
— Ты достаточно тормозил у той старой арки! — сердито сказала она, но пошла за ним мимо колпака к единственной двери за ним.
— Вот оно, — снова сказал Гарри, и его сердце теперь билось так сильно и быстро, что он чувствовал, что ему из-за него трудно говорить. — Это здесь…
Он оглядел их всех. Они достали палочки, и вид у них вдруг стал серьёзный и нервный. Он опять посмотрел на дверь и толкнул. Она распахнулась.
Они пришли, они нашли это место: высокое, как церковь, и заполненное лишь высоченными полками, заставленными маленькими пыльными стеклянными шариками. Те однообразно мерцали в свете, исходившем от свеч, равномерно расставленных в подсвечниках
