— Видишь, это было незабываемо! — он внаглую посмеивается надо мной, а я лишь картинно надуваю губы, чтобы сдержать улыбку, потому что не могу с ним поспорить. Это было ничуть не романтично, смешно, нелепо, но действительно незабываемо.
— А куда мы идём? — внезапно прихожу я в себя, когда мы пересекаем полянку, проходим мимо озера и уже ныряем вглубь небольшого пролеска, ещё раз озираясь по сторонам.
— Я тут заприметил одну потрясающую беседку… — заговорщическим шёпотом сообщает мне Максим, начиная прямо на ходу приподнимать подол моего сарафана, поглаживать тут же покрывшиеся мурашками бёдра и легонько прикусывать шею, двигаясь сверху вниз, к ключице, вдоль по оголённому плечу.
Я сдавленно хихикаю и уворачиваюсь, потому что прикосновения его приятные с одной стороны и очень щекочущие — с другой. Останавливаюсь около ближайшего же дерева, облокачиваюсь о его ствол спиной и привлекаю Максима к себе, чтобы поцеловать требовательно и пылко.
Он тискает меня так увлечённо, что желание идти куда-то дальше отпадает само собой. Здесь просто замечательно: сплетающиеся ветви деревьев надёжно прячут нас от палящего полуденного солнца, обеспечивая спасительной прохладой, и лёгкий хвойный запах прекрасно дополняет аромат его свежего одеколона, совсем не вызывая у меня почти привычных в последние месяцы отвращения или тошноты. Сухие ветки приятно хрустят под ногами, когда я отрываюсь от его мягких горячих губ и чуть покачиваюсь на носках, теряя равновесие.
— Чуть-чуть осталось, — шепчет он, оставляет один маленький поцелуй в самом чувствительном месте — сразу за ушком, — и подхватывает меня на руки, крайне довольный собой.
Что скрывать, я им тоже очень довольна. Ну, не считая этих попыток спрятаться и немного поработать, пока никто не видит.
Максима я крепко обхватываю за плечи и дразню, прикладываясь губами к шее и еле ощутимо касаясь кожи кончиком языка. Для ускорения.
Нельзя ведь заставлять беременную женщину ждать!
Только на подходе к беседке он аккуратно спускает меня с рук, и мы синхронно замедляемся и переглядываемся, услышав изнутри чей-то стон. И перешёптывания уж больно знакомыми голосами…
Момент икс.
Первые секунды общего оцепенения сменяются на суетливое одёргивание задранных юбок, застёгивание ранее расстёгнутых пуговиц и поправление брюк. И многозначительные взаимные переглядывания.
— Вы что, спите друг с другом?! — первым приходит в себя Максим, округлившимися глазами глядя на недовольно мнущихся на месте брата и Наташу.
— Нет! — испуганно восклицает Артём.
— Да! — фыркает возмущённо Ната, смерив младшего из Ивановых взглядом в стиле «ты что, совсем дурачок?», и пихает смущённого Тёмку локтем в бок: — Ты же старший, ты не должен его бояться.
— Это только по документам, а психологический возраст у него под девяносто! — шёпотом отвечает он и на всякий случай отступает за её спину.
Полина тихо смеётся, прикрывая рот ладонью, хотя обьяснить, что именно так её развеселило, ни за что бы не смогла. Может быть, общая нелепость ситуации, или действительно ошарашенный вид Максима — последний раз он пребывал в таком состоянии, когда впервые взял плачущего Даньку на руки. А может быть, застуканная с поличным и теперь забавно нахохлившаяся парочка напротив, и Наташа, вставшая в боевую стойку со скрещенными на груди руками и готовая защищаться до последней капли сарказма.
— Тааааак, — протягивает вмиг ставший серьёзным Максим, тоже скрещивая руки на груди. — Освобождайте беседку. И мы, так уж и быть, сделаем вид, будто вас здесь не видели.
— Почему это нам освобождать? — тут же возмущается Артём, пока Наташа только набирает полную грудь воздуха, чтобы выдать целую гневную тираду в ответ. — Мы сюда первые пришли!
— А мы выкупили это место для праздника!
— Как вам не стыдно! У вас же вообще… — Ната делает неопределённое движение рукой, обводя и Максима, и прижавшуюся к его плечу хихикающую Полину, прежде чем продолжить: — У вас дети!
— У вас такими темпами тоже скоро будут, — ехидно замечает Максим и расплывается в довольной улыбке, увидев, как оба его оппонента синхронно закатывают глаза.
С каждой следующей секундой происходящее сейчас кажется ему всё более забавным. Замешкавшись сначала, он было хотел ляпнуть брату: «Спасибо, что не с мужиком», но потом посмотрел на вечно раздражающую его наглую Колесову, задумался, снова посмотрел на брата…
Да, всё же спасибо, что не с мужиком. За прошедшие годы он уже и перестал надеяться, что Артём вдруг станет адекватным и нормальным в своих предпочтениях, и перестал чему-либо удивляться.
А Наташа, если сильно подумать, не так уж и плоха. Во-первых, она всё же женщина. Во-вторых… ой, ну ему же с ней встречаться, так что и одного плюса вполне достаточно.
— Ну и что мы будем делать? — спрашивает Полина, понимая всю бесперспективность слабых надежд на то, что секс на природе сегодня всё же состоится.
А вот Артём больше раздосадован не сорванным сексом: честно говоря, за последние пару месяцев у них с Наташей этого добра и так хватает. Его больше напрягает то, что рано или поздно последует допрос с пристрастием от любимого братца, который хоть и отбивает его от вечных придирок отца, но сам при удобном случае наседает не меньше.
И тут такой повод поворчать! Вместо того чтобы воспользоваться осточертевшим советом остепениться и завести нормальные отношения, он тайком ото всех спит с бывшей девушкой своего бывшего лучшего друга.
Хотя, вообще-то, не просто спит, а отлично проводит время. И не тайком, а украдкой — как раз чтобы избежать вот таких неудобных и неловких моментов.
— Пойдём договариваться? — неимоверно пафосным тоном спрашивает у брата Артём, и тот так же пафосно кивает в ответ, первым разворачиваясь на выход из беседки.
— Садись, — хлопает ладонью по скамейке Ната, и, когда Полина плюхается рядом, кивает ей в сторону ставших плечо к плечу и о чём-то переговаривающихся Ивановых, спрашивая: — А ты знаешь, что они там делают?
— Знаю, — смеётся Полина, первые несколько раз с таким же интересом и недоумением смотревшая на этот внешне серьёзный, окутанный таинственностью и важностью ритуал. — Только это тайна. Я сама однажды случайно подсмотрела за ними в отражении зеркала.
— Обещаю не использовать это против твоего мужа, — неохотно соглашается Ната, разумно рассудив, что возможность доставать хоть одного из Ивановых всё равно лучше, чем ни одного из них.
— Они играют в камень-ножницы-бумага.
— И вот за этого человека ты вышла замуж и рожаешь от него детей? — цокает языком Натка и улыбается вслед за подругой.
— Сама в шоке! До сих пор не понимаю, как умудрилась так влипнуть в этого Иванова, — качает головой Поля, подпирает подбородок ладонями и, глядя, как Максим с Артёмом напряжённо спорят, грустно вздыхает. — Кажется мне, что они не договорятся.
