– Провокационно ставишь вопрос, Копысов. Даже более того – антинаучно! Тут нельзя давить на психику, не тот это случай. Следует скрупулезно соблюдать объективную нейтральность. Слушай и учись, гэбэ. – Дымов повернулся к Игорю, осветил свое лицо добрыми морщинками Деда Мороза: – Ответь нам, Беркут, кем ты себя самоощущаешь, военной косточкой, аристократом армейского духа или сексотной полуштафиркой из ведомства стукачей?
Генерал Копысов уже почти приступил к процессу изображения крайнего возмущения таким образцом объективной нейтральности, но последовавший ответ Игоря прервал номер в зародыше.
– Антонио Бандерасом, – сказал Игорь и опять покосился на доктора. Доктор спрятался за экран ноутбука веселиться в одиночестве.
Генералы впали в кратковременную прострацию.
– Какой еще Антонио…
– Бандерас?..
Спросили они энное время спустя.
– Который Хосе Домингес, – охотно объяснил Игорь.
– А, – сказал Копысов, приходя в себя и беря то, во что пришел, в чистые гэбэшные руки. – Теперь вижу, что ты был прав, Роман Александрович, – твой это фрукт, твой… Мой бы ни в жизнь до такого не докатился! Эх, значит правда, погиб Михалыч. Пал смертью героя при выполнении особо важного задания партии и правительства…
Генерал Копысов встал, извлек из заднего кармана фляжку, перекрестился, приложился, сел, закурил, печально задумался.
– Там еще и третий был, – не принял подарка Дымов. – Неизвестно какой конторы казачок засланный… – И вдруг, в упор взглянув Игорю в глаза, хлестнул вопросом: – Имя Култаков Денис Алексеевич тебе что-нибудь говорит?
– Никак нет, товарищ генерал! Ничего не говорит…
– Ничего, говоришь… А если мы тебя детектором лжи просветим?
– С удовольствием просвещусь, товарищ генерал. Самому интересно!
Копысов, бросив печалиться, заулыбался:
– А может, поспешил я Михалыча похоронить? Может, не весь он помер? Может, большая часть Беркутика-то вашего наша, а, Роман Александрович?!
Дымов тяжело взглянул на чекиста, отвернулся, уставился на доктора.
– Ты-то, Айболит, чего молчишь? Или тебя, доктор, это не касается?
Борменталь с готовностью взъерошил шевелюру, но тут зазуммерила спецсвязь на поясе одного из адъютантов, и доктор решил не спешить с ответом.
– Товарищ генерал, – обратился адъютант к Копысову, – подполковник Стегнеев на связи.
– Ну, что там у него? – нетерпеливо махнул рукой Копысов.
– Маньяка, говорит, вычислил. Просит добро на задержание и усиленную группу захвата.
– Развелось перестраховщиков! – пожаловался генерал Копысов генералу Дымову. – Зачем ему усиленная группа?
– Объект, говорит, вооружен, спецподготовлен и крайне опасен. Хочет избежать жертв среди мирно отдыхающего населения.
– Гуманистов расплодилось, блин, как мух в нужнике! – продолжил оценку демографической ситуации Копысов. – У тебя, Александрыч, как с этим? Тоже проблемы?
– Ой, не говори, Лаврентьич! – отозвался Дымов с горечью. – Просто не спецслужба, а филиал Международного Комитета по правам человека какой-то!
– Вот именно! – согласился с гэрэушником гэбэшник. – Значит так, Кольцов, передай Стегнееву, чтоб обходился своими силами. Пусть снайперов задействует. В случае чего, спишем на доблестный ОМОН…
– Есть списать на ОМОН! – обрадовался адъютант.
– Как же так, товарищи дорогие! – доктор Борменталь не скрывал своего потрясения. – А если ваш Стегнеев ошибся, если этот человек не маньяк?
– Значит судьба у него такая, – вздохнул генерал Копысов.
– А против судьбы не попрешь, – резюмировал генерал Дымов. – А ты, доктор Борменталь, лучше вон Беркутом займись. Системы проверь, связь обратную, а то он вишь кем у тебя себя воображает: Антонио Бандерасом!
– Дзинь! – дзинькнуло окно номера.
– Дзяо! – пропела пуля противным рикошетным голоском.
– Ложись! – крикнул Игорь и, молнией метнувшись к окну, расколотил его прихваченным по дороге стулом.
Вторая пуля оказалась молчаливее и удачливее – задела плечо нерасторопного адъютанта генерала Дымова. Адъютант в долгу не остался, таким отборным матом стрелявшего обложил, что слава Создателю этого мира, где закон сохранения энергии действует только на физическом уровне бытия, а на ментальный не распространяется!
– Прикройте меня, я через крышу постараюсь выйти, – обратился Игорь к двум дюжим молодцам с пистолетами-пулеметами. Молодцы вопросительно воззрились на своих усердно возлежавших в отдалении начальников. Каждый, естественно, на своего. Начальство задумалось. Опять зазуммерила спецсвязь.
– Товарищ генерал, – позвал Копысова адъютант Кольцов, – это снова Стегнеев беспокоит. Говорит, снять маньяка с первого выстрела не удалось. Гад залег и отстреливается. Просит прислать усиленную группу захвата.
– Я ему сейчас пришлю! Я такую усиленную группу с клизмами пришлю, что неделю дристать будет!..
– Думаешь, это он по нам пуляет? – полюбопытствовал Дымов, не поднимая головы выше ватер, в смысле – фойярлинии (Feuerlinie)[99], в общем, сведя риск от своего любопытства к посильному минимуму.
– Ну а кто же еще? – удивился Копысов.
– Не мог Беркут хвоста за собой привести, – не поверил генштабист.
– Значит, не так ваш черт хорош, как вы мне его малевали, – сделал вывод гэбэшник. – Его еще доводить и доводить до ума и до заявленных вами боевых характеристик…
– А я этого и не скрывал, – обиделся Дымов. – Между прочим, твой хваленый панацетин тоже особым соответствием аннотации не блещет. Я его вчера попробовал на горничной и – ничего! Ни тебе поэзии, ни философии, ни камасутры, одна нудная, тяжелая, рабоче-крестьянская е..ля…
– Ну ты шалун, Роман Александрыч! Я ж тебя предупреждал – это опытный образец, скорее базис, а не конечный продукт…
– А у нас Беркут что, серийный? Он же вообще в единственном и неповторимом экземпляре!
– Да? – удивился Копысов. – А распоряжаетесь вы им так, будто у вас еще штук десять таких имеется…
– Что вы, Владлен Лаврентьевич! – не снес провокационной подначки доктор Борменталь. – Да для того чтобы трех таких изготовить, понадобиться невероятное количество счастливых стечений обстоятельств и как минимум две дюжины клинических смертей совместимых между собою доноров!
– Ну, – усмехнулся Копысов, – это для нас не проблема. Переходи к нам, доктор, мы тебя этим добром по гроб жизни обеспечим: и клиническими смертями и, счастливым стечением обстоятельств…
– Эй, Владлен, кончай утечку мозгов из моей епархии провоцировать, а то я ведь могу и обидеться, – строго предупредил генерал Дымов.
