таберн был забит до отказа.
Лаура холодно фыркнула и скрестила на груди руки.
— Она должна была узнать, не ходить же ей в неведении всё время? Тем более, четыре головы лучше трёх, может чего и придумаем.
— Чего? Как повеситься всем вместе? — скептически изогнул бровь Ингелео.
— Не знал, что ты любитель здравого суицида, — хохотнул Флатэс, на что сразу же получил лёгкий подзатыльник. — Эй, Инги, руки не распускай, я тебе и в ответ отвесить могу.
— Да чего ты ноешь, я так, погладил.
— Флатэс, ты не только не сделал из него человека, но и перенял его привычки что ли? — усмехнулась Лаура, подхватывая стакан с сидром.
— Лучше расскажите, как у вас прошли каникулы, — Лания повернулась к окну и устремила взгляд на тлеющее небо. В вышине ярко искрились звёзды, казалось, точно тысячи солнц заполонили его и не позволяли погрузиться во мрак.
Лания любила период векао́ра больше остальных. Её манили буйные ветра, которые начинали важно разгуливать по земле, сияющие при свете дня звёзды, что манили коснуться. Даже если день выдавался пасмурным и дождливым, то ночь обязательно дарила Зазавесью ясный небосвод оттенков индиго и лилового. Излюбленным векаор стал ещё и благодаря тёплым ночам, которые приятно окутывали, точно в объятья, после холодного дня. В первом месяце сезона — ива́вене, природа только начинала меняться, а потому все погодные прелести приходились на оставшиеся два.
Деревья вновь изменяли окрас на холодные оттенки — лазурные, васильковые, изумрудные и бледные пурпурные.
Флатэс от вопроса Нобилиа радостно дёрнулся на месте, отпихнул лицо Ингелео, который собирался что-то сказать и уставился горящим взглядом на подруг.
— Я вам сейчас такое покажу! — с энтузиазмом воскликнул он и полез в карман толстовки. В его руке блеснула металлическая поверхность, а после Игнэйр откинул крышку зажигалки.
— А это точно хорошая идея? — занервничала Лания, вспомнившая, как в руке огненного парня взрывались пламенные шарики. — И-Ингелео?
Не успел никто возразить, как Флатэс уже чиркнул по колёсику и на его ладони затанцевали три огонька, передвигающиеся по кругу. Они начали набирать скорость, пока не превратились в кольцо. Довольный Игнэйр хихикал, стреляя глазами то на подруг, то на друга. Элисар гневно скривил бровь и нос, после чего воззрился на товарища.
— Туши уже своё фаер шоу.
Академец с волосами цвета рябины, укрытой снегом, качнул головой. Скорость передвижения огня стала постепенно снижаться, после чего пылающее «сердце» погасло над его ладонью.
— Ого, а ты подтянулся, как я посмотрю, — изумилась Лаура и восхищённо улыбнулась.
— А то! Я все каникулы тренировался, теперь и к чаше смогу выйти!
— Не зазнавайся, придурок. Ты дальше этого трюка так и не ушёл, — хмыкнул Ингелео.
— Возвращаешься на факальдамитон? — от удивления, Лаура распахнула глаза и припрыгнула на стуле.
— Да, трещётка герой, трещётка молодец, а теперь может поговорим о том, что важно? Как шпиц восприняла новость о… проблеме? — он перевёл глаза на Игнэйра. — Ты поговорить с ним не можешь, он же твой сосед? Или мы можем просто прийти к тебе и зажать его у стенки.
— Ты что маньяк какой или извращуга? — сузила глаза Тэнкальт.
Лания недовольно подалась навстречу Элисару и выставила палец в сантиметре от его лица. Упрёк скользнул в её движение.
— Хватит звать меня шпицем, зализанный! А как ещё я могу отреагировать? Мне страшно! Я всё ещё придерживаюсь того, что надо поговорить с Малером. Может он всё-таки расскажет что-нибудь?
— Лан-Лан, при всём моём порицании Малера, я всё же не думаю, что он бы просто так оставил на тебе проклятье. Если он изначально крутился рядом с Калесой, значит искал способ снять. Так что нам бы о его планах узнать, может у нас всех и выйдет что-то. А зажимать его идея бесполезная, умник. Это же Малер, тёмный его дери, — возразил Флатэс.
Лаура недовольно запыхтела:
— Не будем забывать и том, что Лании находиться рядом с ним опасно. Чем они ближе, тем сильнее действует эта дрянь. Не думаю, что Калеса захочет помогать постоянно. Если уж на то пошло, я вообще не уверена, что ей оно надо — снимать проклятие. Малера она так просто не отпустит.
— Да чхать я хотел, чего кто хочет. Прижмём обоих и дело сделано. Только и надо, что выпытать у них побольше о проклятье. Так что нам кровь из носа надо им хвосты накрутить.
Не выдержав, Лания неожиданно прыснула со смеху, привлекая к себе всеобщее внимание. Она смахнула выступившую слезинку и улыбнулась.
— Всё-таки Ингелео набрался кое-чего от Флатэса. Слушайте, всё что мы тут обсуждаем очень интересно, но мы же все знаем, что Малер и Калеса упёртые бараны. Им не так просто развязать язык.
— Тогда сыграем на их чувствах, — Ингелео заговорщически посмотрел на всех, а после устремил взгляд на Ланию. — Не бойся, шпиц, прорвёмся.
— Сыграть на чувствах — это подрезать волосы Амкапир? Ха! Если да, то я готов хоть сейчас.
— Ну, или на крайний случай, мы просто можем поджарить обоих или устроить воздушные качели, — будничным тоном добавила Лаура, вскинув брови.
Флатэс и Ингелео переглянулись. Их шокированные лица и открытые рты забавляли, а потому это не могло не вызвать смешка у Нобилиа и Тэнкальт.
— Выловить их не такая уж и проблема, они постоянно трутся вместе, а вот наш спектакль должен выглядеть убедительно, — хищная улыбка, вновь налезла на лицо смутьяна.
Обсуждения плана не заняли много времени, хоть споров между ними возникло не мало. Вечер постепенно близился к ночи. Пения птиц уже почти и не было слышно. Академцы решили собираться в общежитие, чтобы не проспать начало нового семестра.
— Слушайте, меня ещё кое-что беспокоит, — начала Лания. — Кто-нибудь слышал что-то от Эльтена или Люксальты? Она уже очень давно ничего не писала мне. На неё совсем не похоже. Может что-то слышно от Эльтена? А то в голове постоянно крутятся слова Эпкальма про орден.
— Я уже давно задаюсь этими вопросами, но ничего так и не выяснил. Эти поганцы, как к тёмному провалились, — Элисар помрачнел, а желваки на его челюсти заиграли.
— Не успели избавиться от одной головной боли, как уже прибавилась новая, — выдохнула Лаура. — Не поймите меня неправильно, но сейчас нам лучше всего сосредоточиться на той проблеме, которую мы можем попытаться решить.
Грусть прокатилась по груди Лании, оставляя давящее ощущение тоски по друзьям, по Малеру. Она до последнего отказывалась верить в то, что он ничего к ней не чувствует. Оставалось лишь надеяться, что Присфидум рядом с Калесой ради проклятья, а не от сильных чувств. Ведь в груди всё разрывается
