— Кроме того, — добавил Сталин, — у нас есть просьбы по поставкам, вопросы по Турции и последнее — «Пакт трех». С Италией все более-менее ясно, но вот с Японией… Мы хотели бы, чтобы Япония отказалась от своих концессий на Северном Сахалине… У русских, господин Гитлер, Портсмутский мир рождает примерно такие же чувства, как Версальский мир у немцев… И еще об одном…
Сталин развел руками и сообщил:
— У нас в России говорят: повинную голову и меч не сечет… Мы должны повиниться, что действовали этим летом порой слишком напористо… Но прошу вас не забывать, что прибалтийские провинции входили в состав России уже издавна, как и Бессарабия…
Гитлер нервно шевельнулся, и Сталин его успокоил:
— Очевидно, вы вспомнили о Северной Буковине… Пожалуй, мы настаивали тут неосторожно… Виноваты… Но, господин Гитлер, ведь там живет много наших соплеменников. Вы должны нас понять — ведь у вас была проблема Судет… Вы получили свои горы — дайте нам право получить свои…
Гитлер слушал и раздумывал… Что отвечать? Пределы уступок он определил… Но устроят ли они Сталина?
— Герр Сталин, очевидно, и вы, и я уже многое обдумали про себя и многое для себя решили… Поэтому я сразу скажу, как я представляю себе возможное ближайшее будущее…
Гитлер посмотрел на Игнатьева, вспомнил, что тот был знаком с финским главнокомандующим, и решил начать с Финляндии, хотя вначале думал сказать о Балканах…
— Наши войска в Финляндии немногочисленны и постоянно там не дислоцируются — они следуют транзитом… Их цель — Норвегия…
Сталин тут же возразил:
— Господин Гитлер, настроения в Финляндии определяются лозунгом: «Тот не финн, кто признает мартовский договор с Москвой»… Любое оживление сотрудничества с ними любой великой державы финны воспринимают как подкрепление их глупых надежд… Если бы они попытались дружить, скажем, с Англией, мы были бы с ними резки и жестки… Но если мы будем резки с ними из-за вас, то те же англичане подумают, что это означает советско-германское охлаждение, а это усилит их надежды, пусть и безосновательные… Вот почему нас волнует Финляндия…
И тут фюрер, переглянувшись с Риббентропом, предложил:
— Герр Сталин! Давайте сделаем так… Вы обеспечиваете нам транзит через Советский Союз и гарантируете поставки из Финляндии… И тогда все будут довольны…
— Думаю, этот вариант может быть приемлемым— в комплексе…
Гитлер долгим взглядом посмотрел на этого русского грузина, и протянул:
— Если говоря о комплексе, вы имеете в виду Балканы, то давайте порассуждаем… Вы опасаетесь входа английского флота в Черное море… Но такая акция бессмысленна, если не подкрепляется сухопутной интервенцией, не так ли?
Сталин пожал плечами и затем кивнул, соглашаясь — возражать Гитлеру было трудно…
— Однако такие действия англичан для Германии еще более опасны, чем для России… Герр Сталин, поймите мои опасения — нефть, нефть и еще раз нефть… Вот чем определяется сейчас мое отношение к Балканам. Я не могу допустить англичан даже в Грецию, в Салоники… Меня беспокоит уже их захват Крита! Так разве я буду равнодушен к проходу англичан через Проливы, тем более что это будет нарушением режима Монтрё? Вы можете быть спокойны — покой ваших черноморских берегов я буду хранить ревностнее вас… Но ввод ваших войск в Болгарию — да еще с нашего согласия — встревожит Румынию… А мне кажется, вам было бы выгоднее снижать количество проблем с ней…
Сталин выслушивал все это без особого энтузиазма, но внешне это ни в чем не выражалось — Сталин умел сдерживать себя не менее, чем Молотов… Но в том, что говорил Гитлер, было много верного, если… Если Гитлер действительно отказался от экспансии в сторону России.
В Польше немцы сосредоточили уже немало сил, и если наращивание войсковых соединений в Румынии можно было объяснить «нефтяными» интересами, то «польскую» активность ими нельзя было объяснить никак…
Майский из Лондона сообщал, что бомбежки приняли регулярный характер, что в налетах участвует по 200—300 самолетов и что немцы стараются бомбить самые богатые и самые бедные районы Лондона, имеющего в поперечнике размеры до полусотни километров.
Отсюда вытекал вывод — Гитлер хотел бы вызвать в Англии массовое недовольство кабинетом Черчилля — «кабинетом войны»… И, значит, Гитлер хочет мира… Но мира во имя мира или во имя переориентации мощной армии на СССР? Ведь мир с Англией даст фюреру и новую нефть — с Ближнего Востока, и он уже не будет так панически (хотя, впрочем, почему «панически»?, нет — вполне обоснованно) бояться чьих-либо ударов по Плоешти… А его «русские» аппетиты еще недавно никем особо не скрывались…
И Сталин не спеша, выстраивая фразы осторожно и осмотрительно, начал отвечать:
— Господин Гитлер, в том, что вы сказали, есть, возможно, смысл… Но я мог бы заметить, что и нас настолько задело бы английское вторжение в Румынию, что мы не смогли бы остаться к нему равнодушными. И поэтому вам достаточно защитить Плоешти с воздуха, а гарантировать его безопасность с суши мы могли бы вместе — в том числе при вводе наших войск в зону Плоешти… Хотя бы — символически, но по соглашению с Бухарестом.
— Я не могу отвечать за господина Антонеску, — ответил Гитлер, — но думаю, что ваш даже символический ввод войск был бы и тут избыточным. Вы этим летом напугали румын всерьез. Однако, возможно, была бы полезной тройственная декларация Германии, Советской России и Румынии о недопустимости вовлечения Румынии в орбиту военных действий и готовности Германии и России гарантировать безопасность Румынии в случае вторжения туда третьей державы… Сразу после вас я встречаюсь с маршалом Антонеску и об этом можно было бы с ним поговорить…
— Над этим надо подумать…
Риббентроп, с явным желанием привлечь внимание, заворочался в кресле, а потом прибавил:
— Это особенно прозвучало бы, если бы и Советский Союз, и Румыния, и Болгария присоединились к «Пакту трех»…
— Пожалуй, да, — согласился фюрер, вопросительно посмотрев на Сталина, а тот повторил:
— Над этим надо думать…
Гитлер и Риббентроп переглянулись, а Сталин задумчиво сказал еще раз:
— Да, надо думать…
Он замолчал, но пауза явно предполагала продолжение. Фюрер терпеливо ждал его и дождался… Сталин сообщил:
— Советское правительство волнует избыточная — как нам кажется — концентрация ваших войск не только в Румынии, но и в Польше…
— Мы выводим их из-под ударов английской авиации…
— Но она даже по Берлину не способна нанести серьезный удар, — подал голос Молотов. — Я ведь сам убедился в этом неделю назад…
— У англичан есть резервы… Кроме того, Америка явно на их стороне и может им помочь поставкой бомбардировщиков, — начал объяснения Гитлер. — И есть еще одно соображение… В рейхе непростое продовольственное положение, а размещение войск в генерал-губернаторстве снижает его остроту…
