просто не замечать Нэнси.
– Почему ты не приглашаешь меня танцевать? – спросила Джулия Джона Д. – Думаю, Фаррух подзабыл об этом.
Актер молча повел Джулию в бальный зал. Эми Сорабджи провожала их взглядом.
– Мне нравится ваша идея насчет колпачка авторучки, – сказал детектив Пател доктору Дарувалле.
Нежданная похвала застала сценариста врасплох.
– Правда? – сказал Фаррух. – Дело в том, что миссис Догар привыкла думать, будто колпачок в ее сумочке, как всегда.
– Я согласен; если Дхар ее отвлечет, то мистер Сетна сможет положить эту штуку в ее сумочку, – только и сказал полицейский.
– Правда? – повторил Дарувалла.
– Хорошо было бы найти еще кое-что в ее сумочке, – подумал вслух полицейский.
– Вы имеете в виду банкноты с напечатанными на машинке предупреждениями или даже, может, рисунок? – сказал доктор.
– Именно, – сказал Пател.
– Да, вот бы написать об этом! – заметил сценарист.
Неожиданно к столу вернулась Джулия – она лишилась Джона Д. как партнера, поскольку его перехватила Эми Сорабджи.
– Бессовестная девчонка! – сказал доктор Дарувалла.
– Пойдем, потанцуй со мной, Liebchen, – сказала ему Джулия.
Супруги Пател остались одни за столом, а фактически они остались одни в Дамском саду. В главном обеденном зале кто-то спал, опустив голову на стол, – остальные танцевали или стояли в бальном зале ради сомнительного удовольствия исполнить «Старое доброе время». Официанты начали убирать с оставленных гостями столов, однако никто не побеспокоил детектива Патела и Нэнси в Дамском саду. Мистер Сетна велел всем не нарушать уединения этой пары.
Собранные на макушке волосы Нэнси не удержались в узле и рассыпались по плечам. У нее не получалось расстегнуть жемчужное ожерелье, и мужу пришлось помочь ей.
– Красивые жемчужинки, правда же? – сказала Нэнси. – Но если я сейчас не верну их миссис Дарувалле, то забуду и увезу домой. Они могут потеряться, или их украдут.
– Постараюсь найти тебе такое же ожерелье, – сказал ей детектив Пател.
– Нет, оно слишком дорогое, – сказала Нэнси.
– Ты сделала хорошее дело, – сказал ей муж.
– Мы схватим ее, правда, Виджай?
– Да, милая, – ответил он.
– Она меня не узнала! – воскликнула Нэнси.
– Разве я не говорил, что она не узна́ет? – сказал детектив.
– Она даже не смотрела на меня! Смотрела как на стену, будто меня не существует! Я столько лет… а она даже не помнит меня, – сказала Нэнси.
Заместитель комиссара полиции взял ее за руку. Она опустила голову ему на плечо. Она чувствовала себя такой опустошенной, что не могла даже заплакать.
– Прости меня, Виджай, но я вряд ли смогу танцевать. Я просто не в силах, – сказала Нэнси.
– Все в порядке, милая, – сказал ее муж. – Ты забыла, что я не танцую?
– Зря он расстегивал мне молнию – это было лишнее, – сказала Нэнси.
– Нет, так и было задумано, – ответил Пател.
– Это было лишнее, – повторила Нэнси. – И мне не понравилось, как он это сделал.
– Так и предполагалось, что тебе это не понравится, – сказал ей полицейский.
– Она, видимо, собиралась откусить ему всю губу! – воскликнула Нэнси.
– Думаю, она едва удержалась, – сказал заместитель комиссара полиции.
Эти слова подействовали на Нэнси – наконец она смогла заплакать на плече у мужа, освобождаясь от ощущения опустошенности. Казалось, музыканты так никогда и не закончат исполнять эту занудную песню.
– Хлебнем из чаши доброты! – орал мистер Баннерджи.
Мистер Сетна отметил, что Джулия и доктор Дарувалла были самой достойной парой на танцполе. Доктор и миссис Сорабджи танцевали нервно, не смея оторвать глаз от дочери. Бедняжку Эми привезли домой из Англии, где у нее не очень-то заладилось. Слишком много вечеринок, как догадывались ее родители, и, что более тревожно, тяга к немолодым мужчинам. В университете она откровенно отвергала ухаживания своих друзей-сокурсников и втюрилась в одного из профессоров – человека женатого. Слава богу, он не воспользовался ею. А теперь доктор и миссис Сорабджи испытывали муки, глядя, как молодая девушка танцует с Дхаром. Из огня да в полымя! – думала миссис Сорабджи. Миссис Сорабджи чувствовала себя неловко, она была близким другом семьи Дарувалла и поэтому не могла высказать то, что она думает об Инспекторе Дхаре.
– А вы знаете, что вас и в Англии можно посмотреть, на видеокассетах? – сказала Эми актеру.
– Меня? – сказал он.
– Однажды у нас была дегустация вина, и мы взяли напрокат ваш фильм, – сказала ему Эми. – Люди, которые не из Бомбея, просто не въезжают в тему. Фильмы кажутся им ужасно странными.
– Да, – сказал Инспектор Дхар. – И мне тоже, – добавил он.
Это заставило ее рассмеяться; она была доступной девочкой, подумал он. И посочувствовал ее родителям.
– Вся эта музыка, смешанная с разными убийствами… – сказала Эми Сорабджи.
– Не забывайте о Божественном вмешательстве, – уточнил актер.
– Да! И все эти женщины – вокруг вас столько женщин, – заметила Эми.
– Да, верно, – сказал Дхар.
– Хлебнем из чаши доброты за прежние года! – пели пожилые танцоры; их голоса напоминали рев ослов.
– Мне нравится «Инспектор Дхар и убийца девушек в клетушках» – он самый сексуальный, – сказала юная Эми Сорабджи.
– Для меня все они одинаковые, – доверительно сказал ей актер; он прикинул, что ей двадцать два или двадцать три года. С ней было занятно, однако его раздражало, что она все смотрела на его губы.
– Что случилось с вашей губой? – наконец спросила она его шепотом; выражение ее лица было наивным, но в то же время хитрым, даже заговорщическим.
– Когда погас свет, я врезался в стену, – сказал Дхар.
– Думаю, что эта ужасная женщина так вам сделала, – осмелилась сказать Эми Сорабджи. – Похоже, она вас укусила!
Джон Д. просто продолжил танец – поскольку губа опухла, ему было больно усмехаться.
– Знаете, все находят ее ужасной, – сказала Эми. Молчание Дхара сделало ее менее уверенной в себе. – А кто та первая женщина, с которой вы были? – спросила Эми. – Та, что ушла?
– Стриптизерша, – сказал Инспектор Дхар.
– Да ну – правда? – воскликнула Эми.
– Правда, – ответил Джон Д.
– А кто та блондинка? – спросила Эми. – Мне показалось, что она чуть не плакала.
– Моя бывшая подруга, – ответил актер.
Он уже устал от девушки. Идея интима для юной девицы заключалась в том, чтобы получать ответы на все ее вопросы.
Джон Д. был уверен, что Вайнод уже ждет снаружи; карлик наверняка вернулся, после того как отвез Мюриэл в «Мокрое кабаре». Дхар хотел лечь в постель, один; он хотел приложить еще льда к губе, а также извиниться перед Фаррухом. Со стороны актера было нехорошо бросить реплику, что подготовка к соблазнению миссис Догар – это вам не «цирк»; Джон Д. знал, что такое цирк для доктора Даруваллы, – было бы великодушней сказать, что подготовка к задержанию Рахула – это вам не «пикник». И
