со стрессом естественными способами. Кому-то требуется вмешательство подобных болеутоляющих.
Открыв наконец дверь, Магдалена пропустила вперёд Гарета. Несмотря на внешнюю непривлекательность дома, внутри квартира выглядела вполне себе уютно. Дешёвая, но подобранная со вкусом мебель, вписывалась в скромный, но приятный интерьер.
Но одна деталь была здесь совсем лишней – прямо напротив двери, закинув ногу на ногу, сидел Юлиан Мерлин. Вернее, не Юлиан – Гарет понял это спустя секунду, но выглядел он в точности так же.
– Это какая-то шутка? – спросил он. – Юлиан?
Его обманули как мальчишку. Как можно считать себя умным, если поддаёшься подобным провокациям?
– Не угадал, – с улыбкой ответил двойник Юлиана.
Голос был тем же, за исключением искусственной хрипотцы, которую этот человек использовал для того, чтобы казаться серьёзнее.
А ещё Юлиан никогда не носил такой причёски – выбритых практически до корней висков и уложенных назад волос при помощи геля. Юлиан вообще не носил причёсок – всё, что находилось у него на голове, являлось импровизацией природы.
– Ничего личного, Тейлор, – робко произнесла всё ещё стоявшая у двери Магдалена. – Юлиан разбил мне сердце. И должен был понести наказание.
– Ты не понимаешь, во что ввязалась. Это куда серьёзнее, чем игры в любовь.
По её лицу было заметно, что она всё ещё сомневается. Но сомневаться было уже поздно.
– Для меня это было серьёзно. Вам не понять. Если для него это было всего лишь игрой, он заслужил это. Надеюсь, его это перевоспитает.
– Хватит! – крикнул двойник Мерлина и приподнялся с кресла. – У нас мало времени.
Гарет не боялся. Подле него стоял всего лишь юноша – несомненно, прекрасно обученный. Но не обладающий целым набором разных Проксим. Гарет с лёгкостью одолеет его.
Он не беспокоился об этом. Куда больше его тревожило предательство Магдалены.
– Не буду спрашивать, кто ты, – сказал Гарет метаморфу. – Мне неинтересно, какое твоё настоящее обличие. Но, полагаю, ты помнишь, сколько Проксимы засунул внутрь меня. Тебе не справиться водиночку.
Он говорил это апатичным тоном. Для него не предоставляла никакого интереса грядущая битва. Гарет победит, и сделает это одним щелчком. Но его сила не поможет обратить время вспять и предостеречь Магдалену от глупого поступка.
– Вокруг дома нанесён знак блокировки Проксимы, – произнёс метаморф. – Ты не сможешь пользоваться здесь магией.
Гарет был готов поклясться, что в голосе метаморфа чувствовались нотки сомнения. Быть может, он всего лишь мальчишка, который страшится ослушаться приказа Рейнхардта?
Вероятность этого имеется, и не маленькая. Но на данный момент он был врагом Гарета.
– Не проблема, – ответил Тейлор. – Я и вручную тебя размажу.
Безо всяких предупреждений Гарет совершил короткий замах и попытался ударить метаморфа в лицо. Но тот с необычайной скоростью увернулся и резким движением отправил кулак в печень Гарета.
Тейлор почувствовал боль, но не остановился – второй удар был более сильным, но метаморф поставил блок, после чего незамедлительно совершил хук правой рукой, заставив Гарета неуклюже содрогнуться.
Он не может проиграть. Никогда не проигрывал. Собрав волю в кулак, Гарет кинулся в борьбу, но наткнулся на подножку, из-за чего с грохотом упал на пол. В голове что-то звенело, и он не находил в себе сил подняться.
Метаморф пафосно положил ногу на шею Гарета и произнёс:
– Во славу отца. Акрура Молтембера.
И ударил его ещё раз. Последним, что Гарет помнил, была подошва ботинка, которая опустилась на его лицо и заставила потерять сознание.
Он всё ещё чувствовал боль из-за предательства Магдалены.
16 глава. Добро (не) всегда побеждает зло
Юлиан пытался уснуть в ночь, после которой Ривальда должна была принести себя в жертву. Хотелось выключить свой разум и пропустить эти несколько томительных часов, но глаза отказывались закрываться.
Как она могла сидеть внизу с бутылкой вина, зная, что это её последняя ночь? Наслаждалась ли она этими моментами или, подобно Юлиану, едва скрывала панику?
Никто не слушал его. Самоубийственная миссия, которая может оказаться успешной лишь при нереальном стечении обстоятельств, не имела хорошего конца. Кто-то погибнет. Ривальда была права – жертва одного человека ничего не значит на фоне спасения миллиардов. Но разум отказывался это принимать.
Юлиан злился и на Лиама Тейлора. Его безразличие к жертве Ривальды было столь раздражающим, что не напоминало поведение живого человека. «Мы должны». «Другого выхода нет». Эти слова хоть и являлись отчасти правдивыми, но выдавали в них монстров.
Юлиан уверен, что оставалось несколько куда более благоразумных вариантов. Мир большой, и далеко не полностью подвластен Сорвенгеру. Не все люди безразличны, и помощь могла бы найтись. Есть Сенат и армия Союза Шмельцера. О чём они думают? Куда они смотрят? Почему Ривальда и не рассматривала возможности просьбы о помощи?
Эти загадки уже не останутся разрешёнными. Тейлор и Скуэйн решили поиграть в героев, втянув в это и Юлиана. Его мнения никто не спрашивал, хотя оно у него и имелось. Кровь Отречённого. Мощнейшее оружие, способное закрыть ворота. Как выгодно он оказался под рукой.
Юлиан не верил в то, что справится. Сорвенгер не из тех, кто не видит дальше своего носа, а значит, предусмотрел все возможные варианты. Единственное, о чём он не знал – это о настоящем лике Юлиана. И Ривальда искренне верила в то, что это её козырь.
Но Юлиан не владеет своей силой и на десять процентов. Он растеряется, когда Ривальда прыгнет в горнило и забудет, какой знак должен исполнить. Ворота останутся открытыми, и ничто не отделит демонов Эрхары от вторжения.
Юлиан ударил кулаком по подушке. Он хотел родиться кем-то другим. В другом месте. В другое время. Загадал желание, чтобы проснуться где-то в Сибири, не помня ничего о Юлиане Мерлине.
Но слышал ли кто-то его желания?
Он уснул поздно. Настолько поздно, что не оставалось надежды на то, что удастся выспаться. Кофе не поможет, и Юлиан весь день будет напоминать ходячий овощ.
Но имело ли это какое-то значение?
Сон, который ему приснился, был невероятно реалистичным. Юлиан оказался в каком-то кабинете, каждую деталь которого мог подробно рассмотреть. В настоящих снах такого не бывает – предметы расплываются, имеют причудливые формы и не похожи на прообразы себя самих же.
Был ли это сон? Юлиан услышал кашель за спиной и обернулся. За массивным деревянным столом, загромождённым кипой бумаг, сидел Якоб Сорвенгер, покручивая в руке позолоченную авторучку.
– Доброе утро, – улыбнулся он.
Юлиан осмотрелся по сторонам. К его удивлению, одна деталь и впрямь была такой, какой и должны быть во снах – в кабинете не было двери. Единственной дорогой
