Элина меж тем считала вслух, отсчитывая время, которое требовалось проплывшему над Нан-Цором облаку, чтобы достичь кольца гор. Эльфу следовало запомнить это время и ритм счета. Артен понимал, что, поднявшись в воздух, они еще отнюдь не окажутся вне досягаемости магов — напротив, привлекут их внимание. Поэтому устраивать взрыв следовало как можно скорее, в идеале — как только шар перевалит через горную стену и опустится ниже ее гребня с той стороны, уже за пределами Зурбестана.
Когда шар был наполнен примерно на две трети, внизу появились зомби.
Принц не исключал такой возможности, хотя и надеялся, что обойдется без этого. Не обошлось. И все же, хотя сердце принца забилось быстро-быстро, когда он услышал предупреждение Элины, внешне он сохранял спокойствие и лишь уменьшил язык пламени, но не погасил его совсем. Все-таки до земли было добрых четырнадцать футов, а зомби слишком глупы, чтобы интересоваться происходящим у них над головой.
Артен продолжал смотреть вверх, в нутро шара, но Элина видела зомби во всех подробностях, насколько позволял утренний полумрак. За лошадью без возницы, запряженной в груженую деревянными ящиками повозку, шагало полтора десятка мертвецов. Шестеро из них были вооружены мечами. Странно, прежде, кажется, «военные» и «штатские» зомби не ходили вместе. Или в городе уже появились те, от кого необходимо охранять обозы? Не зомби и не маги, а — просто люди, переметнувшиеся на сторону магов, но не заслужившие абсолютного доверия? Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из этих неофитов объявился здесь, поднял голову и кинулся доказывать свою лояльность…
Однако обоз благополучно проследовал мимо и скрылся в полутьме между домами. Никто не посмотрел вверх. Зомби были идеальными слугами — в точности следовали полученным приказаниям — и в этом был их главный недостаток.
Больше ничто не отвлекало беглецов, и к тому моменту, как солнце позолотило гребень горной стены на западе, а у Артена почти иссяк последний сосуд с горючим, шар был практически наполнен.
Настал черед прощания с Йолленгелом. Оно обошлось без лишних слов, на которые к тому же не было времени. Люди по очереди крепко пожали эльфу руку; Элина в очередной раз напомнила о своей рукописи, благодаря которой память о древнем народе не исчезнет — а теперь она допишет и последнюю главу, в которой будет описан подвиг последнего эльфа. Йолленгел грустно улыбнулся, еще раз обвел всех взглядом, а затем быстро повернулся и скрылся во мраке дома.
Шар уже совершенно наполнился и выглядел тугим и надутым; все же Артен, на всякий случай, дожег топливо до конца. Беглецы поспешно заняли места в кабине; вчетвером здесь было просторнее, хотя книги Артена мешались под ногами. Пол кабины подрагивал; шар стремился в небо. Принц и граф перерезали веревки, привязывавшие корзину к балюстраде, металл контейнера проскрежетал по каменным перилам, и шар, поднявшись над балконом, торжественно поплыл ввысь.
Лишь теперь стало ясно, что шар получился не таким совершенным, каким представлялся своим создателям — напротив, он вышел довольно-таки кособоким, и корзина кренилась в воздухе. Но это уже были мелочи, недостойные внимания. Несмотря на все печальные обстоятельства, сопутствовавшие бегству, в первую минуту новоявленных аэронавтов охватило чувство восторга, которое человек, никогда не летавший, может испытать разве что во сне. Особенно счастлив был принц — ведь это он придумал (ну и что, что позже зурбестанцев) и спроектировал этот шар!
— Господа, — торжественно провозгласил Артен, — за тысячи лет мы — первые люди, поднявшиеся в воздух, и притом без всякой магии. Примите мои поздравления!
— Ну вы еще провозгласите небеса собственностью Тирлондской короны! — не удержался Редрих.
Однако граф первый обратил внимание, что шар движется слишком уж торжественно: он медленно поднялся над уровнем крыш и завис там, еле заметно дрейфуя в западном направлении.
— Принц, я не специалист по полетам, но, по-моему, такими темпами нам никак не перебраться через горы, — озабоченно заметил Айзендорг.
Артен, с недоумением оглянувшись по сторонам, вынужден был признать очевидное. Торжествующее выражение на его лице сменилось растерянным.
— Может, я недооценил массу оболочки и сетки… — пробормотал он.
— … или массу собственной самоуверенности, — в тон ему продолжил герцог.
— Редрих! — возмутилась Элина. — Вы что, не понимаете серьезности положения?
— Демоны! Я понял! — воскликнул Артен. — Плотность воздуха падает с высотой! Это же прямо следует из закона плавающих тел!
— Теория потом, — перебил граф. — Если я верно понял принцип, мы должны облегчить шар. Увы, принц, часть ваших книг придется выбросить.
— Нет! — воскликнул Артен, однако и сам уже понимал, что другого выхода нет. Присев на корточки, трясущимися руками он принялся копаться в узлах, выбирая, какими же книгами пожертвовать. Сделать это было непросто — ведь сами эти книги были отобраны им накануне из двух библиотек по принципу «самое-самое»…
— Быстрее, Артен, — жестко сказал граф. — Йолленгел, наверное, уже на посту.
Принц понял, что ничего не остается, кроме как довериться случаю. Не глядя, он отправил за борт один узел, потом второй. Шар быстро пошел вверх. Бумажные и пергаментные страницы кружились над городом…
— Выходит, впятером мы бы на вашем шаре никуда не улетели, — обвиняющим тоном констатировала Элина.
— Радуйтесь, что мы улетаем вчетвером, — огрызнулся принц. — Думаете, это легко — делать то, о чем и помыслить не мог никто из современников? И потом, на шар большего размера у нас не хватило бы ни материала, ни топлива…
Шар, наконец, набрал достаточную высоту, чтобы поймать ветер, и теперь довольно резво удалялся от оставшегося внизу города. Беглецы в последний раз смотрели на Нан-Цор, на его громоздкие монументальные здания, казавшиеся отсюда детскими игрушками, на грозную и величественную пирамиду, сделавшуюся не больше муравейника…
Ральтиван Зендергаст и Шииз-Салемах-ир-Рандавани стояли возле окна на четырнадцатом этаже пирамиды и смотрели на поднимавшуюся в небо перевернутую каплю. Нан-Цор еще лежал в тени, но шар уже поднялся достаточно высоко и ярко горел на солнце.
— Вот ведь упрямая девчонка, — проворчал Ральтиван. — Все-таки сбежала!
— Мы можем повернуть ветер и вернуть их, — напомнил Рандавани.
— Не стоит, — покачал головой Зендергаст. — После боя мы ведь держали их здесь главным образом ради их же собственной безопасности. Но мы не можем нянчиться с ними бесконечно. На нас лежит ответственность за весь мир, и мы должны забыть о личных симпатиях.
— А как же твой план использовать Редриха, брат? Сдается мне, что личными симпатиями там и не пахло, — усмехнулся Рандавани.
— Я отказался от этого плана. Да, я с самого начала говорил, что такими, как он, легко управлять, дергая за ниточки страстей, но… сам видишь, брат, — Зендергаст указал в окно. — Страстей там слишком много, а мудрости — слишком мало.
