Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
знаю тебя настоящего, когда не надо никем притворяться, строить из себя такого идеального парня, томно смотреть, поднимать бровь, насмешливо улыбаться (не спорь, ты всегда это делаешь, если задался целью покорить очередное женское сердце, я столько раз за этим наблюдала), только я знаю, как звучит твой искренний смех и как умеют улыбаться твои глаза. Я знаю, когда ты о чём-то задумываешься, то кусаешь краешек губ, когда злишься, между бровей появляется маленькая морщинка, а когда смеешься – у тебя ямочка на щеке справа чуть глубже, чем слева, а глаза у тебя имеют свойство менять цвет от почти прозрачных, как холодное озеро до глубокого серого, как тяжёлое пасмурное питерское небо… Только я знаю самые эрогенные точки на твоём теле, о которых ты и сам, возможно, не подозреваешь (и они совсем не там, где ты думаешь), когда я их ласкаю, это тебя доводит до исступления, но я тебе о них не расскажу. Я хочу, чтобы, по-прежнему, самые сильные сексуальные ощущения у тебя были связаны только со мной. Да я передала какие-то умения Диане, но далеко не всё, самое сокровенное я оставила себе. Ты весь огонь, живой, горячий, опасный, как твоя татуировка на плече и шее – языки пламени -, которые я так любила трогать языком, помнишь? А наша поездка в Сочи… самое яркое моё воспоминание, как ты хотел меня везде, как любил меня… и даже с наслаждением вспоминаю, как ты грубо обошёлся со мной в ту ночь, когда я тебе слегка изменила, как мне было больно, но это была сладкая боль. Помнишь, как ты был жесток со мной, до крови, до синяков? А потом стал необыкновенно нежен, целовал ссадины, любил меня до утра и шептал такие слова, что я мгновенно забыла всю боль, и ради этого готова была ещё раз всё пережить … Я ведь забеременела от тебя тогда, но я убила нашего ребёнка, шлюхи не имеют право иметь детей, да и тебе не нужно это. После нашей чудесной поездки ты отпустил меня к Максу, а потом и к Владу, не зная, как мне было больно, а наразвлекавшись со мной, ты и вовсе послал меня подальше, и я даже подумывала убить себя, но потом решила, что рак это сделает и так. Я всегда была для тебя вещью, тряпкой: вытерся, потом передал кому-то, захотел выкинул, я не осуждаю тебя, ты такой и другим не будешь. Я бы могла тебе еще много писать о своей любви, но надо ли тебе это? Ты порхаешь от цветка к цветку, как бабочка… Порхай, моё солнце, живи, люби, дыши и не слушай никого… И иногда вспоминай меня, вспоминай ту, которая никогда ничего не требовала от тебя, которой не нужны были твои деньги, дома, машины, твоя верность, любовь, мне нужна была лишь капля твоего внимания, я лишь хотела втиснуться между твоими райскими птичками, чтобы почувствовать вкус твоих губ и ласку твоих сильных рук. И прости меня, прости, что иногда, выпив, не сдерживала себя и лезла к тебе, когда ты был не один, ты злился и осаживал меня, и между бровей появлялась та маленькая морщинка, которую мне так хотелось разгладить поцелуем.
Прощай, мой любимый, родной, я буду ждать тебя в аду, ибо рай мне не светит, как и тебе. И мы там ещё устроим с тобой шабаш, так что черти покраснеют от стыда… Целую тебя и бесконечно люблю. Навечно твоя рыжая Машка.
Котик мой, теряя меня, ты не знаешь, что теряешь… Мне так жаль тебя, так жаль… так жаль…»
Глеб машинально смял листок, сердце колотилось так сильно, что казалось выпрыгнет из груди, его всего трясло, он еле смог зажечь сигарету, забыв, что Диана просила не курить в гостиной, в его глазах стояли слёзы. Он знал её столько лет, но ничего о ней не знал, не знал, не знал … или не хотел знать? Неужели он не видел, что её глаза просили, умоляли его о чем-то большем, чем просто секс, да, в минуты страсти она шептала ему о любви, но и он всегда делал так, говорил слова любви, ни капли не испытывая её, слова в постели говорить так просто. Его дурная привычка ничего не спрашивать, всё принимать как должное, в очередной раз подвела его, он бы мог ей помочь, спасти. Почему ты мне ничего не говорила, я думал, что я для тебя просто развлечение, мужчина, с которым можно было выпить и покувыркаться в кровати. Если бы ты сказала…. Глеба пробрала дрожь, ну если бы сказала, чтобы это изменило? Нет, Маша права, как бы он не дёргался, он всё равно остаётся сыном шлюхи, и из него это не вытравить. Он такой же, как и мать, миллион любовниц, а чувств нет, только похоть. Глеб сжал стакан с такой силой, что тот раскололся, оставив порезы на ладонях, Глеб смотрел на выступающую кровь, почему она красная? Она у него должна быть чёрная, как его душа. Почему они все влюбляются в него? Кто он такой? Что в нём такого? Чем он цепляет? Какое он имеет право влюблять в себя, если сам любить не умеет?
– Глеб, ты что куришь здесь? – ослепила вспышка света, в дверях стояла Диана. – Я же просила.
Глеб зло сверкнул глазами, Диане стало страшно. Нервная испарина, бешеный взгляд, окурки, потушенные прямо об стол, кровь на ладонях, его всего трясло.
– Свет выключи, – задыхаясь сказал он.
– Что с тобой? Почему такие страдания? Ты же не любил её, только пользовался. Она ведь такая вульгарная, продавала себя другим, параллельно была с тобой, с Владом и Максом?
– И с тобой, напомню. Понравилось небось?
Диана остолбенела, он знает. Она хотела напустить на себя вид целомудренной женщины, притвориться, что её не касается смерть Маши, Маша так долго вносила смуту в её семью и почти разрушила семью её подруги Аллы.
– Ну вот и мне нравилось.
Глеб задыхался от злости. Она стоит перед ним и похваляется своей якобы целомудренностью, а сама тем временем…
– Нравятся шлюхи, да? Как мама?
Глеб еле сдержался, чтобы не ударить Диану по лицу. Нервы не выдержали, напряжение последних месяцев, а теперь и смерть Маши, выплеснули накопленное раздражение, он сжимал и разжимал кулаки.
– Так выходила бы за Дмитрия и рожала бы от него, к его происхождению ведь нет претензий? Кто моя мать, и кто я, я не скрывал с самого начала, тогда
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
