с гледичией росли молодые, стройные дубки с еще не опавшими, но уже сухими желтыми листьями и дикие абрикосы с голыми ветками — ни плодов на них, ни листьев. Проехали мост. Он лежал через неширокий канал, вода по которому текла спокойно — видимо, тут, в степи, на равнине, торопиться ей было некуда. И только когда «газик» с выключенной скоростью легким накатом побежал вниз, в отлогую ложбину, Олег взглянул на меня, невесело улыбнулся и, словно все еще продолжая думать, сказал:
— По-моему, так: ежели ничего не знаешь — так и не советуй. Как поступила та красавица с ведрами? Ее спросили, а она честно ответила: не знаю, не слыхала. И правильно сделала. Умная женщина, не стала голову нам морочить. А какую ахинею понес тот белый дедусь? Вы не туда едете, вы не туда едете! Заворачивайте обратно, поезжайте до Куршавы и до Нагута! Смешно! Ить он куда советовал нам двигаться? Не вперед, а в обратную сторону! До Куршавы и Нагута. Ежели хочешь знать, то Куршавы, как таковой, вообще не существует, а имеется село Курсавка. Старик все давно перепутал, перезабыл, а тоже лезет с советами. Видишь ли, он там жил еще в детячестве, а теперь, на старости годов, что-то смутно припоминает. Да ежели бы мы поверили деду, этим его смутным воспоминаниям и рванули бы на Куршаву и на Нагут, то, ручаюсь, и за месяц никакого Кынкыза не нашли бы. Это точно! А зараз мы едем правильно, к нужной цели, и мое сердце уже чует — обязательно найдем Кынкыз. Так что, Миша, не журись, от нас Кынкыз нигде не укроется. Непременно отыщем, поверь моему слову!
— Отыщем — хорошо, а не отыщем — ну что ж, так тому и быть, — сказал я. — И меня не успокаивай. Я спокоен.
— Да я и не успокаиваю, а делаю верный прогноз, — авторитетно заявил Олег, перед пригорком включая скорость. — И так как дело приближается к ночи, а в темноте, сам понимаешь, искать хутор плохо — можно пролететь мимо, то мы давай сделаем так. В каком-либо селе, какое первым попадется на пути, остановимся на ночевку. Надо же нам и отдохнуть как следует, и не мешало бы подзакусить. И пока ты будешь спать, я похожу по хатам и хорошенько поразузнаю. Выть того не может, чтобы ни одна живая душа не знала, где ж находится тот Кынкыз. Нет, от нас он не скроется, все одно найдем, не сегодня, так завтра. Согласен со мной?
Я кивнул, согласился. Тем временем солнце опустилось в отлогую балку и там, на прощанье заполыхав пожаром, скрылось. Сперва на поля серым войлоком поползли сумерки, потом улеглась и черная, глаз выколи, южная ночь. Мы проехали в темноте еще километров десять и издали увидели огни. Вскоре наш «газик» вкатился в большое освещенное фонарями село, асфальт, поблескивая на свету, лег по главной улице. Олег увидел шедшего по тротуару мужчину, повернул к нему и остановился, спросив:
— Уважаемый, какое это село?
— Медведовка.
— Дом для приезжих у вас имеется?
— А то как же, имеется, — ответил мужчина. — Поезжайте в центр. Там найдете.
— Далеко до центра? — поинтересовался Олег.
— Порядочно.
Когда мужчина ушел, Олег повернулся ко мне и сказал:
— Миша, мы не поедем в центр. На кой ляд нам нужен тот Дом для приезжих? Переночуем у кого-нибудь из сельчан. У людей ночевать лучше, нежели в том Доме для приезжих. Зараз подверну ко двору и быстренько отыщу хату для ночлега. Ты согласен с моим предложением?
Я согласился.
На ночлег мы остановились в небольшом, недавно построенном домишке, стоявшем во дворе на высоком каменном фундаменте. Мы поднялись по скрипевшим под ногами новым деревянным ступенькам и вошли в застекленную, хорошо освещенную веранду. Как мне удалось узнать позже, хозяином этого домика был Николай Клычков, сельский механизатор — тракторист и комбайнер. Его жена Нюра, миловидная, статная, с красивыми тонкими бровями, работала птичницей на комплексе. Была у них дочка Валя, лет пяти, все время с любопытством смотревшая то на Олега, то на меня. Узнал я и о том, что молодая семья отделилась от родителей недавно, весной.
— Смостили, как скворцы, свое гнездо, и не абы какое, а на городской манер, — похвалился Николай, тряхнув русым, мягко валившимся на глаза чубом. — Отопление, как видите, центральное. Сам конструировал, сам монтировал трубы, батареи, сам ставил котелок. Удобная получилась штуковина! Тепло, ни чаду, ни дыму. Имеем газ, водопровод и все прочие жизненные удобства, не хуже городских. Дажеть теплый нужник имеем, все как полагается.
— Коля, и зачем ты про то, — покраснев, сказала Нюра. — Про то можно и помолчать.
— А чего молчать? Правда есть правда, и молчать тут нечего, — весело улыбаясь, ответил Николай. — Всем известно, какие нужники были да еще и имеются на селе. У кого будка стоит на огороде, а кто бегает прямо за хату. А у нас по-городскому. А почему? Да потому, что мы с Нюрой имеем не ту, вросшую в землю, хатыну, каковых в Медведовке осталось еще немало, а настоящий дом. В нем жить да радоваться.
— Да и таких домишков, как у нас, в Медведовке уже развелось порядочно, — добавила Нюра, еще больше покраснев. — Так что мы с Колей в этом деле не являемся зачинщиками. У наших соседей, у Завгородних, так у них и горячая, как кипяток, вода в кране.
— И у нас будет горячая вода, — уверенно сказал Николай. — Дай, Нюра, срок. С трубами у нас плоховато. Вот как достану трубы, так и пойдет у нас горячая вода.
— Валюша, тебе пора спать, а то не выспишься, а тебе рано в детский сад надо. — Нюра обняла дочку. — Вишь, как пялит глазенки на чужих людей! Любознательная растет у нас дочка. Ну, пойдем, Валюша. — Нюра отвела дочь в соседнюю комнату, вскоре вернулась, открыла дверь в другую комнату. — Вот тут постелю вам обоим.
— Хозяюшка, обо мне не беспокойтесь, — поспешил сказать Олег. — Я люблю спать в машине. Привычка.
— Возьми хоть
